Слышишь, Кричит сова !

Греков Юрий

– Почему?- спросил Иван.- Почему не понять? Вытесать ее не могли, что ли?

– Могли-то могли, наверное, хотя и при нынешней технике, чтоб вырубить такой монолит, не один год нужен. А тогда - пять тысяч лет назад - на это дело и сотни лет мало. Но главное - зачем? На кой черт?

– Значит, надо было,- неуверенно сказал Иван.

– Сногсшибательное объяснение,- насмешливо сощурился Алексей.- Но есть и похлеще, так что не загордись.

– Значит, есть объяснение, чего же ты тянешь?

– Есть,- спокойно подтвердил Алексей.-С неба упала.

Иван подумал: "насмехается", но разозлиться не успел - Алексей продолжал: - В общем тик, самое популярное объяснение из существующих: около пяти-шести тысяч лет назад прилетал откуда-то на Землю космический корабль из иных, так

сказать, миров. Погуляли по планетке нашей гости, понаоставляли разные загадочные следы, а потом, чтоб взлететь, стали строить площадку. И между делом вырубили эту самую Баальбекскую плиту.

– А что - лазером в два счета можно.

– Можно,- подтвердил Алексей.- Только в том случае, если корабль или корабли действительно прилетали.

– Значит, прилетали.

– Ничего не значит,- жестко бросил Алексей.

Иван выжидательно промолчал.

Алексей затянулся, привычно пустил дым колечками, спросил: - Видишь?

– Что - вижу?

Алексей дунул - колечки расплылись. Иван ждал.

– Это, конечно, только аналогия,- заговорил Алексей,- но вокруг нас происходит неисчислимое количество процессов, о существовании которых мы можем судить только по результату. Простейший пример: ветер. Ветер увидеть невозможно. Но когда трещат ветки, шелестят листья, бегут облака, волны колотятся о берег - мы знаем: это ветер. То есть по следствию мы четко определяем причину. Понятно?

– Нет, непонятно, я ведь только что на белый свет появился,- съязвил Иван.

– Не злись. Тысячу лет назад тоже умные люди встречались. И тем не менее были в полной уверенности, что природа здесь не при чем - это всякие зефиры работают. У древних греков даже четыре главных бога ветра было, не считая мелочи. Сидят себе на троне и дуют. Вот так,показал Алексей, пустив струйку дыма.

– Регламент, товарищ докладчик,- вежливо напомнил Иван.

– Ага, учтем,- так же вежливо согласился Алексей.Так вот, полсотни лет назад мы уже точно знали, что бог тут не при чем, но все равно почти ничего не знали о механизме атмосферных процессов. Знали, что они существуют всякие там циклоны и антициклоны, но откуда они берутся и почему представляли весьма туманно. Сейчас с этого дела покров тайны, так сказать, сдернут раз и навсегда- спутники работают капитально. Но существо не в том, что погоду теперь можно прогнозировать с бухгалтерской точностью, это результат практический. Главное же имеет качественно революционный смысл: картина из плоской стала объемной. Теперь мы четко и ясно сознаем - не предполагаем, а знаем - какой гигантский сложнейший механизм глобальных процессов стоит за таким пустяком -"шелестят листья".

– Как насчет аналогии?- напомнил Иван.

– Вот она: древние, чтоб объяснить непонятное или не умея по следствию определить причины, выходили из положения с помощью бота. Мы, не древние, а очень даже современные, часто поступаем точно так - с той только разницей, что вместо бога у нас работают пришельцы. Наткнемся на что-нибудь непонятное - та же плита, например,- чего долго думать? Ясное дело, пришельцы, пилили. В Америке, в пустыне Наска, обнаружили странные рисунки - всякие фигуры и рожи по километру в поперечнике, увидеть их можно только с птичьего полета. Что это?- ясное дело - взлетно-посадочная полоса, пришельцы пять тысяч лет назад разметили. Одно только непонятно - зачем на взлетно-посадочной площадке рожи рисовать? Представляешь, переговоры летчика с диспетчером аэропорта: "Петя, давай посадку". "Даю, бери левее косоглазого и держи прямо на правое ухо..." - Чушь, конечно,- согласился Иван.

– Объяснение - да. Но факт здесь не при чем. Он ведь существует никуда не попрешь. И плита Баальбекская, и пустыня Наска, и озеро Светлояр, в которое якобы провалился Китежград, и глиняные статуэтки космонавтов, раскопанные в Японии, и многое другое. Как это объяснить? Пришельцами? Можно и так. А можно подумать,- Алексей помолчал.- Я не знаю, как эта мысль пришла в голову Антону, но дело не в этом, а в том, что он посмотрел на вещи так, как мы сегодня смотрим на ветер. Иначе говоря, он пришел к выводу, что "следы пришельцев"- это следствия глубинных процессов, происходящих в пока почти недоступной нашему знанию

области - во времени. Сейчас мне кажется, что этот вывод лежит на поверхности, что его мог бы сделать любой - я, ты, кто угодно, если бы только дал себе труд вдуматься в известную со школьной скамьи формулу: пространство и время суть всеобщие формы существования материи. Все наши объяснения мы тщательно ищем в первой части этой формулы, забывая, что это не просто искажение, это разрушение физической картины мира, потому что ничто не существует вне времени.

Иван навострил уши, подумал: "Скажет или не скажет?" Алексей посмотрел на него: - Вторая беда, когда мы все-таки вспоминаем о времени, наше восприятие его крайне примитивно, на уровне "который час?" или "вчера, сегодня, завтра". А это все равно, что свести понятие "пространство" к одной-единственной прямой линии. Никому, конечно, такое и в голову не приходит, поскольку органы наших чувств категорически свидетельствуют, что пространство по крайней мере трехмерно: высота, длина, ширина. Что касается времени, ощутить его многомерности мы не можем. И умозрительно представить суть этого древнего образа - "река времени": она течет - то быстро, то медленно, в ней есть заводи, где время стоит почти -неподвижно, есть места, где оно слоится, смешивается, поворачивает вспять, крутится водоворотом... Козырев говорит даже не только о плотности и весе времени, но и о моменте его вращения. Но это все - дебри. Суть же Антоновой гипотезы: между пластами времени возможно сопряжение и частичное взаимопроникновение. Если в точке сопряжения находятся материальные объекты, часть их может быть выхвачена из своего мира и оказаться в чужом. Так и появляются "следы".

– Похоже,- сказал Иван, вспомнив игру в "рулетку", в которой он сам сыграл роль "монетки".

– Еще бы не похоже,- ухмыльнулся Алексей,- ты ведь сам -"след". Только живой, слава богу.

Иван хмыкнул, а Алексей уже серьезно сказал: - Антон такое сравнение привел: навстречу мчат две машины. Проскакивая мимо друг друга, они на мгновение касаются бортами и едут себе дальше своим путем. Но на борту одной - царапина, а на борту другой - пятнышко чужой краски... Вот оно, это "пятнышко",- показал Алексей на скалу.- А там, в "том" мире, или точнее временном пласте - вместо нее здоровенная яма. Но яма - ладно,- засмеялся Алексей,- наши датчики там. И смотришь, найдут когда-нибудь археологи в отложениях юрского периода наши машинки, вот шум поднимется: человека на земле еще не существовало, откуда же взялись эти приборы? Ясное дело: пришельцы со звезд в суматохе обронили!

– Да,- задумчиво сказал Иван,- Антону Давидовичу есть отчего радоваться.

– Еще бы! Собственными глазами увидеть, как твоя сумасшедшая гипотеза получает безусловное подтверждение, это не каждый день бывает...

Легкое облачко набежало на солнце и тут же истаяло.

А солнце этого даже не заметило, оно карабкалось вверх к одному ему видимой цели, с научным названием "зенит".

"Вроде нас,- Алексей тяжело навалился на струганый бок контейнера,вроде нас. Только оно-то докарабкается, и довольно скоро. А нам до зенита ой-ой... Если он вообще существует, этот зенит..." Мысль тянулась тягуче распаренно, плечи ломило. Контейнер медленно, судорожными рывками, то и дело норовя завалиться на бок, сползал по некрутому откосу. Еще десятка два шагов и встанет рядышком с двуми другими, уже чинно пристроившимися под боком торчащей из воды скалы. Два десятка шагов - пять секунд вприпрыжку. Только с этой штукой и Василий Алексеев не распрыгается, даром что мировой рекодсмен, контейнер не штанга...

– Аккуратней, аккуратней,- бормотнул Иван, пытаясь подсунуть слегу под контейнер.

Алексей чертыхнулся, навалился, чертов ящик чуть накренился. Иван, крякнув, вогнал слегу, нажал, контейнер медленно сполз на целый метр, пропахав углом, и снова встал. И снова наваливайся, и снова, а до скалы все еще, пусть не двадцать, а какой-нибудь десяток шагов, вприпрыжку все равно не проскочишь, бурлачить надо.

"Хорошо еще, что последний",- мелькнула полуутешительная мысль. Алексей покосился на Антона Давыдовича, тот сопел с другой стороны ящика.