Слышишь, Кричит сова !
Шрифт:
– Прямо на нас прут,- глухо сказал Иван.- Давайте в избу. Может пронесет...
И тут Алексей едва не вскрикнул, сдержался, только бормотнул что-то под нос.
– Что такое?
– спросил Антон Давыдович.
Алексей молча протянул ему бинокль.
Из пыльного облака позади мчавшихся животных вынырнула маленькая фигурка, за ней другая, и вот уже вытянулась целая цепочка, охватывающая бегущее стадо полукругом справа. Донеслось далекое "У-у-у... у-ууу..." - Ну вот и предки,- спокойно сказал Антон Давыдович.- От них в избе не укроешься.
И
Вой "у-ууу" становился все ближе, прорываясь сквозь грохот копыт.
До бегущих оставалось не более полукилометра. Бинокль сокращал это расстояние до нескольких десятков метров, можно было разглядеть мельчайшие детали, и Антон Давыдович лихорадочно всматривался, казалось, позабыв, что эти дубинки, зажатые в толстых, корявых пальцах, эти горящие злобными угольками из-под нависших бровей глаза - через минуту окажутся на расстоянии вытянутой руки, и тогда...
– Ну-ка я их пугну!
– решительно сказал Иван и, не ожидая ответа, выпалил вверх.
Выстрел ударил по напряженному слуху и следом, как эхо, только во сто крат более сильное, грохнуло по барабанным перепонкам раскалывающееся небо и рухнуло кромешной тьмой.
Опомнясь, Алексей попробовал пошутить: - Встреча гомо сапиенс и гомо неандерталес отложена на неопределенное время. Из газет.
– Подожди,-остановил его Иван, напряженно вглядываясь в непроглядную темноту.
Антон Давыдович, словно поняв о чем он думает, сказал: - Вся картинка длилась не более минуты. Так быстро стемнеть не могло.
– Но сдвиг ведь произошел?
– отозвался Алексей.
– Произошел. Но куда?
– Подождите,- шепотом сказал Иван и, словно в ответ, раздался треск ломающихся деревьев. Иван вскинул карабин. Высоко, на уровне не видных в кромешной тьме верхушек, красноватым светом сверкнули два огонька.
– А вот и фонарики,- бормотнул Иван, прицеливаясь.
"Фонарики" медленно поплыли вправо, потом влево и, вдруг остановившись, уставились в упор. Послышалось хриплое урчание, треснуло дерево, "фонарики", покачиваясь, двинулись вперед. Выстрелить Иван не успел. С легким звоном лопнувшего стекла тьма осыпалась, "фонарики" погасли, что-то совсем неподалеку тяжело обрушилось наземь, проступила на светлом небе зубчатая стена леса. Солнце уже упряталось за деревья, но сумеречный свет еще не угас. Алексей с явным облегчением сказал: - Ну, вот мы и дома...
– Дома-то дома,- подтвердил Иван.- Только в хозяйстве недобор.
– Что ты имеешь в виду?
– осторожно спросил Антон Давыдович.
Иван молча показал на озеро. Скалы, уже ставшей привычной деталью пейзажа, не было!
– Все ты должен первым углядеть,- сказал Алексей.- Мог бы хоть раз другому уступить.
– Уступаю,- ответил Иван.- Угляди - где кубики?
"Кубиков" тоже не было!
– Ну что ж, граждане,- не без торжественности объявил Антон Давыдович,- заброска состоялась. Имею честь распоздравить вас от имени
– От кого, от кого?
– заухмылялся Алексей.
– От мине!
– любезно подтвердил Антон Давыдович.
– И в качестве вознаграждения милостиво позволяю дрыхнуть до утра.
– Какая щедрость!
– восторженно завопил Алексей.Качать шефа!
Иван расхохотался: качать шефа могло прийти только в дурную Лешкину голову - сто кило живого веса. Напряжение отпустило, и дурачась, они еще с полчаса хохотали, поддразнивали друг друга, и вообще - по определению Антона Давыдовича - вели себя как юные питекантропы после удачной охоты на двоюродных братьев.
– Почему на двоюродных?
– заинтересовался Алексей.
– Родных кушать нельзя,- назидательно пояснил Антон Давыдович и туманно добавил: - Заратустра не позволяет... А теперь спатки, детки...
После дневных треволнений сон навалился, едва прилегли. А наутро Ивана и Антона Давыдовича выдернул из спальных мешков Лешкин вопль.
– Чего ты?
– заорал Иван, увидев, как Алексей одной рукой держит дверь, а другой слепо нашаривает висевший у притолоки карабин.
Алексей молча мотнул головой. Иван метнулся к двери, перехватил ручку. Снаружи не доносилось ни малейшего шороха. Дверь никто не дергал. "Чего ее держать?" - в недоумении Иван оглянулся на Алексея. Тот, ухватив карабин, просипел: - Там. Там!
Антон Давыдович, хлопая спросонья глазами, сердито спросил: - Что там?
Иван вышел в сени и, выглянув в проем распахнутой наружной двери, резко отшатнулся. Но тут же, что-то сообразив, выглянул снова. Из воды у самой кромки берега торчала гадючья голова размером с платяной шкаф. Ивана передернуло - в омерзительной жабьей ухмылке синел частокол полуметровых клыков. Над ними тускло краснели немигающие глаза величиной с тарелку. "Вот они - фонарики",- мелькнула догадка. Сзади сердито засопел Антон Давыдович: - Ну что там?
– Да вот: не повезло товарищу ящеру,- Иван уже все понял и, кивнув выглянувшему в дверь Алексею, добавил: - Хотел тебе снова присниться, но не успел.
– Что ты плетешь там?
– протискиваясь наружу, почти спокойно спросил Алексей, но карабин на место не повесил.
Антон Давыдович задумчиво сказал: - Будем считать, что нам вчера здорово повезло. Это же надо, чтобы сопряжение времен исчезло с точностью гильотины.
– Не надо было соваться,- мстительно сказал Алексей и нервно рассмеялся:- Если б не совался, с головой бы остался.
– Так бы, конечно, лучше,- рассудительно сказал Иван.- А то теперь нам ломать голову, что с этим подарком делать. Через День-другой такую вонь разведет, не продохнешь.
– Сохранить бы,- неуверенно сказал Антон Давыдович,- палеонтологи от счастья взвыли бы. Подумать только - череп идеальной сохранности.
– Еще чего!
– отозвался Алексей.- Его же препарировать надо. Возьметесь?
– Алексей непроизвольно передернуло: - Фу!
– Череп?
– задумчиво повторил Иван.- Череп, оно, конечно, можно.