Смех баньши
Шрифт:
— Обойдетесь! — ворчливо воскликнул Гамлет, недовольный тем, что попался так врасплох. — И между прочим, это было на бриттском! — Пожалуй, это было правдой. Сейчас мы даже думали большей частью на бриттском — остальные языки были искусственно несколько подавлены — вспомнить можно, но не в первую очередь. Обычный трюк. Очень удобно — чтобы не задумываться.
Что-то шлепнулось о камни рядом. Рыбка. Странно. Вроде, не летучая. Пока мы непонимающе смотрели на нее, прилетела другая, угодив в черные кудри Гамлета. Тот испустил гневный вопль, отскочив, и чертыхнулся, разозлившись не на шутку.
— Галахад! Выходи, подлый трус! — взревел Гавейн, он же Олаф, и снова обнажив меч, с наигранным энтузиазмом помчался наверх. Фризиан со смехом высунулся из-за высокого валуна, похожий как обычно на чертика из табакерки. Хотя его выбранные цвета были, в основном, охристыми, не считая белого шерстяного плаща, по-моему, совершенно непрактичного, заколотого чем-то вроде небольшой ирландской арфы. Сочетание зеленого и красного представлялось мне куда более разумным, но на вкус и цвет…
— А говорят, град — хорошая примета!
— Я тебе сейчас покажу град! — свирепо воскликнул Ланселот, ястребом кидаясь на врага, его меч тоже выскользнул из-под черного плаща.
— Ох! — сказал Галахад. — Кажется, мне крышка! — Яркие темные глаза восторженно полыхнули, когда, став спиной к камню, он по всем правилам приготовился к смертному бою. На солнце засверкал третий длинный меч — а уж эти кельты знали толк в красивом оружии!.. — Ну как? — осведомился он, явно адресуя вопрос мне как единственному праздному зрителю. — Разве мы не ведем себя достойно современности?!
— Нет! — критически сказал я. — И именно поэтому ты останешься в живых! Но надолго ли?! Вот в чем вопрос.
— Ненадолго! — буркнул Гамлет.
— И это называется Галахад! — с утрированным укором возвестил Олаф. — Образ идеального рыцаря на все времена! Воплощение доблести и благочестия! Герой, удостоенный прикосновения к Святому Граалю! И вознесения в рай еще при жизни! Куда мы катимся?! Я вас спрашиваю!
— Не знаю, — невинно ответил Фризиан. — Но, боюсь, вместе с нами покатится вся Британия.
— Насколько я помню, по легендам Галахад вообще был сыном Ланселота, — проворчал Гамлет. — А не несчастьем, только и норовящим сунуть кому-нибудь лед за шиворот…
— Бедная Британия! — усмехнулся я. — По-моему, это у вас имена неудачные, а не у меня.
— Ничего, сойдет, — отмахнулся Олаф. — Так просто смешнее. Эй, Ланселот, а ты и правда примериваешься снести ему голову? Тебе только детоубийства не хватало?
— Что?..
— Ты сам только что сказал — Галахад твой сын, по легендам.
— Ну что ж, если я его породил, то я его и…
— Да перестаньте, ребята! Хватит уже.
— В тебя не попали!
— Да я промахнулся, — миролюбиво сказал Фризиан. — Я вообще метил в Эрика. А вон он сидит спокойно…
— Ладно, Ланселот, — сказал я смеясь и наконец поднимаясь с камня, — ты заходи справа, а я слева. Приготовил рыбку, чтобы сунуть ему за шиворот?..
— Караул! — обстоятельно завопил Фризиан во все горло. — Спасите!..
— Эй! — безмятежно позвал из-за замшелых валунов веселый голос Антеи. — Вы еще все там живы? Не слишком вошли в роль? Может, кого-то интересует прогноз погоды на завтра?
— Да?! — откликнулись мы дружно.
— Так вот! Завтра будет замечательная погода. И вам ничто не помешает. Может, там и подеретесь — уже на том берегу? А сейчас — предлагаю устроить прощальный пикник. Линор, правда, как-то без энтузиазма отнеслась к идее ночной дискотеки со светомузыкой, но почему бы и нет, правда?
— Ладно, по крайней мере, не будем вместо этого устраивать тризны, — согласился Олаф. — Ланселот, убьешь его позже!
— Позже — значит, никогда, — вздохнул Гамлет, с сожалением возвращая меч в ножны.
На следующий день мы отплыли от острова на небольшом сборном суденышке с парусом и мотором, и с примитивной весельной лодочкой на буксире, на которой нам предстояло проделать последний отрезок морского пути самостоятельно, в то время как кораблик вернется к Острову Януса, как мы его окрестили, чтобы не вдаваться в географические подробности. Он мог бы вернуться туда при надобности и автоматически, но погода была отличная, и ничего удивительного, что девушкам захотелось совершить морскую прогулку, правда, и при любой другой они отправились бы просто нас проводить, как и отец, шутливо предвкушавший у себя приступ морской болезни. Никогда не наблюдал у него подобных приступов, но кто знает, может, морской болезнью страдал когда-то Френсис Дрейк, которым он как-то побывал?
Остающиеся проследили бдительным оком, чтобы мы ничего не забыли, и десять раз напомнили, чтобы мы не потеряли портативные передатчики в обилии полудекоративной мелочи, служившей современникам легким вариантом доспеха — браслеты, пояса, укрепленные бронзовыми пластинами, украшенными орнаментом, по большей части в виде спиралей и концентрических кругов, фибулы — все эти игрушки довольно хитрым образом защищали наиболее важные части тела. И наконец, распрощавшись, мы вчетвером спустились в лодку, ухитрившись ее не перевернуть. Впрочем, было бы желание… а в лодки самых разных конструкций и размеров нам всем доводилось перепрыгивать уже не раз, разве что, как правило, не на своем веку. Да и этот век едва ли мы могли назвать своим. И вот, суда расстались в море. Мы помахали друг другу, и сосредоточились, каждый, на своем курсе.
Без приключений, конечно, не обошлось с самого начала, как только парусник пропал из вида. Олаф и Гамлет занимались греблей, я временно бездельничал на корме, а Фризиан торчком стоял на носу, и слишком мерный процесс дальнего плавания, пожалуй, казался ему скучным, так как он решил его разнообразить, начав поигрывать с равновесием, то подпрыгивая, то наклоняясь и делая вид, что его внезапно заинтересовало что-то глубоко за бортом, и украдкой косясь на остальных с выжидающим видом. Я видел его лучше всех, но делал вид, что мне наплевать — это успокаивает его лучше всего.