Смех дракона (сборник)
Шрифт:
После смерти Менелая она перебралась на Родос. Думала, там безопасно. Провинция, глушь. Скалы и море. Что ж, ошиблась.
– Э, нет. Нельзя. Отойди от реки.
– Я хочу пить, – сказала она.
– Потерпи. Это Лета, душенька. А ты мне нужна в здравом уме и трезвой памяти.
– Нужна? Тебе?
– А что, если бог, так уже не мужчина? Ладно, шучу. Наверху решили выдать тебя замуж.
– После смерти?
– Какая тебе разница? Ахиллесу скучно на Островах Блаженства. Составишь ему компанию. Тебе говорили, что ты – самая прелестная тень в Аиде?
– Нет.
– Значит, я первый. Ну что, пошли?
С сожалением посмотрев на черную воду, сулящую забвение, она пошла за Гермием. Пританцовывая, веселый проводник был похож на всех ее мужчин сразу. Упрямый, как Тезей. Белокурый, как Менелай. Красивый, как Парис. Опытный, как Деифоб. Каков Ахиллес, она не знала, но подозревала, что в Гермии есть что-то и от него.
– Скажи мне, бог… Почему я не любила никого из них?
Гермий остановился. Долго глядел на нее. Потом, не говоря ни слова, спустился к реке, набрал воды в крошечный флакон и вернулся.
– Папа будет ругаться, – сказал он. – А, Тартар с ним… Возьми.
– Зачем?
– Выпьешь, когда станет невмоготу.
Кое-что о провидцах
1. Тиресий
– И тебя тоже, – кивнул Тиресий.
Плотно зажмурившись, он дергал лицом, словно вглядывался в даль времен.
– Кто? – спросила Афродита.
– Этот, – Тиресий обеими руками зарылся в кудлатую бороду. – Как его…
Афродита не торопила слепца. Знала – бесполезно.
– О, вижу! Рубенс. Питер Пауль. Ты, значит, перед зеркалом. Со спины.
– Хорошенькая?
– Ага. Мясная такая, сдобная. Блондинка. Ты у Рубенса везде блондинка. Ты-купальщица, ты-холодная…
– Какая? – обиделась Афродита. – Это я-то холодная? Ах ты, старый гермафродит…
Тиресий с достоинством погрозил богине пальцем.
– Нечего на провидца пенять, Пеннорожденная! Это ты у Рубенса – холодная. Картина так называется. Ветер, холодрыга, и ты голышом. Скукожилась вся, дрожишь. Мяса поменьше, вот и пробирает.
– Что, кроме Рубенса, ничего не видишь?
– Вижу. Тициан, значит. Поклонение тебе, ты и Адонис, ты с органистом и Эротом…
Афродита нахмурилась:
– С органистом? Не помню. Ареса помню, Гермеса помню, Адониса, Анхиза… Что за органист?
– Не в курсе, – пожал плечами Тиресий.
– Красавчик?
– Так себе… Музицирует, а сам, извините, на твой живот пялится.
– Это правильно, – согласилась польщенная Афродита. – Это он знает, куда пялиться. Как у него орган, ничего?
– Большой, – кратко ответил Тиресий.
– А еще кто?
– Все, устал, – Тиресий закапризничал. – Горло болит. Завтра приходи.
– Ага, завтра. Сам говорил: завтра у тебя Гера…
– Ну, послезавтра. Нет, лучше в конце недели.
– Тиресий, миленький! А про Джорджоне? Ты же обещал про Джорджоне!
Дождавшись, пока богиня уйдет, провидец ухмыльнулся в бороду. «Когда ты уже сдохнешь?» – удивлялись родственники и друзья Тиресия. «Не дождетесь!» – думал он.
Пока женщины тщеславны – пророки бессмертны.
2. Кассандра
– Сейчас я тебя изнасилую! – объявил Аякс.
Кассандра фыркнула:
– Да пожалуйста! Хоть десять раз!
– Десять раз вряд ли, – честный Аякс погрустнел. – Разок, другой, и в рабыни!
– Да пожалуйста! – повторила Кассандра. – Все равно никакого удовольствия ты не получишь.
Аякс призадумался. Будь на его месте Аякс Большой, трагически погибший незадолго до падения Трои, тот бы задумываться не стал, потому что не умел. Аяксу Малому не повезло – у него под шлемом кое-что булькало. Значит, никакого удовольствия? Когда такое говорит известная пророчица…
Каждый грек знал, что Кассандра не ошибается. Каждый грек знал, что Кассандре нельзя верить. Ее проклял Аполлон. Значит, если поверишь, навлечешь на себя гнев мстительного бога. А не поверишь – вон, Троя не поверила, и что теперь с этой Троей…
В храме пахло дымом и свежей кровью.
– Это ты зря, – сказал Аякс. – Лучше б молчала. Было б потом что вспомнить.
– Тебе-то? Чего тебе вспоминать? Ты ж утонешь на обратном пути. А тени беспамятны.
Аякс снял шлем и поскреб затылок.
– Точно утону?
– Точно.
– Без вариантов?
– Не веришь? Твое дело.
– Верю, не верю… С удовольствием, без удовольствия… Какая разница, если все равно тонуть? – Аякс ухмыльнулся. Кассандра смотрела на героя и понимала, что сболтнула лишнего. – Говоришь, тени памяти не имут? Ложись-ка сюда, под статую Афины. Проверим твои предсказания…
«Соврала, – позже думал Аякс Малый, захлебнувшись соленой водой и камнем идя на дно. – Все-таки с удовольствием… с большим, знаете ли…»
«Ну и соврала, – думала Кассандра, зарезанная в Микенах. – А что?»
Долгими аидовыми вечерами тени их прогуливались над Стиксом.
Рука об руку.
3. Пифия