Смех единорога
Шрифт:
– Не веришь? Я жить без него не могу! Пусть это звучит пафосно, но именно о таком мужчине я мечтала всю свою жизнь…
– Не пафосно – банально. На моей памяти, это уже пятый или шестой мужчина, о котором ты мечтала всю свою жизнь!
– Да, я не раз ошибалась! И что из этого следует? Что я не достойна счастья? – с вызовом бросила Лия. А буквально через мгновенье её глаза наполнились слезами, губы задрожали, плечи скорбно поникли. – Ты пойми, я люблю его! Эта поездка – мой единственный шанс…
Внезапная метаморфоза не произвела на Эмму должного впечатления.
– Артистка! – она с сомненьем покачала головой. – Прибереги
– Знаю, – усмехнулась Лия. – Ты благоразумна и целомудренна за нас двоих. О всяких там принцах не мечтаешь… Или мечтаешь? – вдруг спросила она, глядя на сестру с пристальным прищуром.
– Речь не обо мне! – попыталась отмахнуться Эмма.
Но Лия уже вышла из образа Джульетты и заговорила чётко, деловито, насмешливо:
– Почему же? Ты зришь меня насквозь, дай же и мне заглянуть внутрь тебя и рассказать, что я там вижу. А вижу я обыкновенную спящую царевну: лежит она в своём хрустальном гробу в ожидании смельчака, который однажды проберётся в заколдованный лес и отважится её, такую распрекрасную, разбудить!
Эмма со вздохом откинулась на спинку стула.
– Господь с тобой, Лия! К чему эти шаблонные аллегории?
– К чему? – взвилась та. – Да к тому, что сон – это не жизнь! Пока ты дремлешь, часики тикают! Прости за откровенность, но в вопросах любви ты старомодная дурочка. Будешь ждать своего суженого, пока не состаришься. В итоге выйдешь замуж за человека достойного, пусть немного побитого молью, и будете вы вместе до конца дней своих посещать выставки-театры да рецензировать статьи друг друга… – Лия вдруг наклонилась и схватила сестру за руку, этим детским порывом выдав своё настоящее состояние: растерянность, волнение, тревогу. – Но я так не хочу! Я хочу жить сейчас и любить сейчас! А Оскар – он такой… такой настоящий, понимаешь? И я с ним настоящая. Пусть люди думают, что хотят, но нас связывает куда больше, чем работа. Да, он предложил мне главную роль в своём новом проекте…
– Прямо-таки рыцарь киноиндустрии! – не удержалась от колкости Эмма. – Ради дамы сердца готов на финансовый риск и медийный подвиг…
– Не в этом дело! – возразила Лия. – Главное, что с Оскаром я могу быть сама собой, ни под кого не подстраиваясь. Но если я сейчас не поеду с ним, Оскар решит, что я не верю в него как в режиссёра и не доверяю ему как мужчине – и укатит в свою Европу один, искать другую музу…
Лия резко умолкла, отстранилась и уронила голову на руки, не отдавая себе отчёта в том, насколько театральна её поза. Актриса душой и телом, она не умела по-другому. Она всегда была настроена на зрителя, даже если видеть её мог только Господь Бог. Красота ради красоты! Как великий Гауди разукрасил купол собора, видимый только с неба, так и Лия Ристич играла, в основном, ради самой игры…
– Ладно, Ли, – вздохнула Эмма, поддаваясь напористому обаянию сестры. – Убедила. Когда-нибудь ты точно получишь своего Оскара. Не этого, так другого… позолоченного и с мечом!
– С этим Оскаром я обязательно добьюсь и того, позолоченного! – засмеялась Лия, почувствовав смену настроения сестры. – Помоги, а? Вспомни, сколько раз мы менялись одеждой в садике, в школе, в гостях, и никто не замечал замены, даже мама с папой! Ты ведь тоже актриса, Эм, даже почище меня – только играешь не для зрителей, а для себя…
– Тебе не кажется, Ли, что время детских проделок давно прошло? – перебила сестру Эмма, невольно улыбнувшись: надо же, они даже сравнения одни и те же используют.
– В последний раз, Эмма! Скажем, в знак прощания с детством. Это будет абсолютно безобидная шалость, никому от неё хуже не станет. Ну да, папа чуток пометает молнии, но тебе-то что? Завтра ты уже будешь далеко, а я – ещё дальше! Тебе даже ничего не нужно делать, только сходить в оперу с приятным молодым человеком… Ладно, не очень молодым, но довольно приятным – как-никак, сотрудник посольства, достойная партия и всё такое.
– Чудненько! – сочувственно заключила Эмма. – Опять папа подсуетился? И как ему не надоест…
– Он упёртый. Вбил себе в голову, что только узы брака могут меня обуздать. Я же не такая благоразумная, как ты, хоть и старше на двенадцать минут…
– Допустим, я схожу в оперу вместо тебя, – снова перебила сестру Эмма, порядком устав от намёков на её мнимое благоразумие. – А что будешь делать ты?
– Улечу с Оскаром! Рейс в 21.15 из Шереметьево. Но если я не приду на свидание с герром Кристофом, он непременно позвонит папе, а тот подключит связи – и меня снимут с трапа под белы рученьки! – Лия развела руки грациозным балетным жестом.
Девушки замолчали. Лия вертела бокал с остатками сока, потупив глазки, якобы смиренно ожидая судьбоносного решения сестры. А Эмма отвлечённо размышляла о том, что их пара опровергает ещё один излюбленный стереотип: дескать, сильная социальная связь между близнецами заставляет их критичнее относиться к своим поступкам и учит нести ответственность за других людей. Увы, в их с Лией случае сие утверждение было применимо только к одной стороне…
Однако в данный конкретный момент счастье сестры действительно зависело от неё. Не в смысле маскарада и побега, нет! Просто до сих пор они жили, постоянно чувствуя плечо друг друга, и не метафорически, а вполне физически. Может, наконец пришло время расстаться и каждой самостоятельно идти своим путём?
– И когда будем меняться? – внезапно прервав молчание, спросила Эмма.
Лия подскочила и обняла сестру, опрокинув бокал из-под сока, благо, уже пустой.
– Я верила, я знала, что ты меня поймёшь! Ты единственная всегда меня… – заметив укоризненный взгляд сестры, она без запинки перескочила: – Прямо сейчас. Видишь бутик рядом с кафе? Переоденемся в примерочной. Затем я пойду в гостиницу к Оскару, а ты поедешь домой на моей «фисташке». Проблем не будет, обещаю: родители сегодня ночуют на даче. Вечернее платье и туфли я положила тебе на кровать…
– А волосы?
Но Лия всё предусмотрела.
– Я стащила из студии классный рыженький паричок для тебя! А сама поглубже натяну шляпу. Вот увидишь, всё пройдёт…
– Замечательно! – заключила Эмма таким тоном, каким говорят: «Ужасно!».
Заговорщицы поднялись из-за столика и минуту спустя скрылись за зеркальными дверьми магазина с манящей вывеской на итальянском.
***
Впрочем, мужчине, который наблюдал за сёстрами из белого кроссовера марки «Форд», припаркованного на другой стороне улицы, долго ждать не пришлось. Минут через десять девушки вышли из бутика, правда, без покупок, чуть постояли рядышком, обнялись на прощанье и разошлись. Рыжеволосая в коротком зелёном платьице и красных туфлях на шпильках села в игрушечный фисташковый «ситроен», неуклюже вырулила на проспект и уехала.