Смех сквозь слезы
Шрифт:
Попыталась отговориться дежурными фразами, мол, сценария не видела, о роли ничего не знаю, потому никакого разговора о съемках быть не может. Уважая ее настойчивость и даже бесцеремонность, попросила дать почитать сценарий, мол, прочту на досуге и скажу свое мнение.
Не тут-то было, дама продолжала наседать, обещая «все рассказать по пути» и о сценарии, и о моей роли. Твердо осознав, что она не в себе и что зря я вообще начала разговор, напомнила уже жестко, что нахожусь на отдыхе и не намерена участвовать в каких-либо съемках. Понятия чужого отдыха для этой особы не существовало вообще, она продолжала наседать, причем с каждой минутой все настойчивей и громче.
Со всех сторон уже послышались смешки, все же вестибюль дома отдыха в Комарово не самое лучшее место для громкого выяснения вопросов. Эта сумасшедшая принялась упрекать меня в лучших, вернее, худших, традициях производственных собраний в наплевательском отношении к студии, ко всем, кто задействован в фильме, ко всем, кто так старается создать шедевр, в то время как я… Никакие попытки урезонить напоминанием, что не давала согласия на съемки и до нынешнего дня вообще ни о чем не подозревала, не помогали. Пришлось отвечать резко.
Стоит ли говорить о том, что окружающие уже внимательно прислушивались и даже начали высказывать свое мнение, кто за меня, а кто и против, мол, что эта Раневская себе цену набивает. Ужасное положение: согласиться – значило признать себя продажной девкой, которой можно, свалившись на голову, приказать немедленно мчаться на съемочную площадку, задрав хвост. Я вообще очень осторожно соглашаюсь на роли, сначала должна внимательно изучить текст, прикинуть, смогу ли, по мне ли, понимаю ли, как играть… А тут вот так вот…
Но еще ужасней я себя почувствовала, услышав, кто снимает фильм – Надежда Кошеверова! После «Золушки», в которой я просто купалась, мы с Надеждой подружились. Но потом был фильм «Осторожно, бабушка!», пустой, откровенно провальный, который я возненавидела тем более, получив после фильма звание народной артистки СССР. Этот фильм рассорил нас с Кошеверовой. Я чувствовала себя мерзко и потому, что фильм не удался, и потому, что получила за него награду.
Вдвойне ужасно услышать, что Кошеверова не приехала предлагать мне неожиданные съемки сама, а прислала эту сумасшедшую, просто не ведающую, что такое такт и приличия, не говоря уже об уважении к пожилому человеку.
В запале я выкрикнула что-то вроде: «Пусть сама и приезжает!»
Парламентерша отбыла, а я осталась в состоянии тихой истерики. Никогда еще меня так не унижали, никогда так не оскорбляли. Получалось, что все, что я успела и смогла сделать на сцене и на экране, ничего не стоит, мне можно подослать вот такую бешеную, позволяющую себе на меня орать, еще и в присутствии стольких «доброжелателей». Дом отдыха на несколько дней превратился в клуб по обсуждению «зазнавшейся Раневской».
Ах, я зазналась?! Вы еще не видели, как я умею зазнаваться!
Надежда Кошеверова притащилась уговаривать меня сняться в картине.
Второй шок я испытала, когда услышала о самой роли. Директор цирка, обожающая животных. Хуже было только предложить роль секретаря парткома ткацкой фабрики или передовой доярки. Я люблю цирк, но только не дрессированных животных! Мне их неимоверно жалко, не могу смотреть, когда зверя заставляют выделывать то, чего он никак делать не должен. Как этого добиваются, ведь тигра не уговоришь прыгать через огонь, можно только заставить. Свободное, красивое животное силой заставляют превращаться в послушную кошку. Бр-р…
Как сказать об этом Кошеверовой? Если скажу, что не могу общаться с цирковыми животными, потому что мне их до слез жалко, решит, что я невменяема не меньше ее ассистентки или что это сентиментальные капризы старой дуры. И я начала капризничать иначе. Потребовала себе двойную оплату и массу совершенно неприемлемых удобств.
У Надежды глаза полезли на лоб, она ведь помнила меня еще по «Золушке». Это был незабываемый спектакль, я попросту играла роль зловредной, капризной звезды, рискуя нарваться на откровенное осуждение даже в прессе.
Если вам нужно вынудить кого-то отказаться от неприятных планов по вашему поводу, выставьте неприемлемые требования. Казалось бы, все так просто. А чтобы было наверняка, утрируйте все до неприличия. Наговорив, вернее, натребовав с три короба, я отправилась отдыхать с чувством глубокого удовлетворения – уж на такие условия студия не пойдет ни за что. Спала всю ночь как младенец, будучи твердо уверена, что завтра Надежду уже не увижу.
В чувстве злорадства есть своя прелесть, особенно если выход из дурацкого положения найден не сразу. Но я зря радовалась, Кошеверова никуда не делась. Почему Надежде понадобилась на эту роль именно я, не знаю, наверное, ее писали под меня.
Это крайне редкий случай, когда именно для меня что-то создали, кстати, эта ненормальная с бешеным взором и вопиющей невоспитанностью оказалась права, роль прописана хорошо. Сценаристы – Юлий Дунский и Валерий Фрид, недавно выпустившие «Семь нянек», а потом написавшие много прекрасных сценариев, например, «Старую, старую сказку» или «Служили два товарища». И текст был приемлемый, и режиссер видел, что именно я должна создать в результате, а не просто водил в воздухе рукой: «Сыграйте что-нибудь…»
И при этом полное нежелание играть. Почему? Вовсе не потому, что не люблю дрессированных животных, это можно было бы как-то обойти. И не из вредности. Это яркий пример того, что клубника хороша только под сметаной, но никак не г…ном. И бочку меда можно испортить не только ложкой дегтя, но и г…ном тоже. Сделать для меня роль и все испоганить нелепой попыткой меня в нее загнать.
Кошеверова продолжила атаку на мои позиции, а я продолжила кочевряжиться. И чем больше она давила, тем нелепей и бессмысленней становились мои требования. Например, отдельное купе только в середине вагона!