Смех сквозь слезы
Шрифт:
– Убью.
Что он мог со мной сделать? Конечно, арестовать, не сам, но с помощью… Даже посадить за угрозу жизни. Мог, но посмотрел в глаза и…
Сцену восстановили, только фильму хода не дали. Многие ли видели «Мечту»?
А Большаков с тех пор меня терпеть не мог, да он и раньше не слишком любил.
О чем я пожалела, так это о том, что в кабинете не было камеры, съемочной, разумеется. Такой кадр пропал! Пожалуй, Большаков мог бы иметь бешеный успех у зрителей.
Сразу после возвращения в Москву это, конечно,
Я поверила, играла Щукину с превеликим удовольствием!
Если кто не помнит этот ранний рассказ Чехова: жена коллежского асессора Щукина, когда-то служившего в военно-медицинском ведомстве, а теперь работника частного банка, приходит к руководителю отдела этого банка Кистунову с нижайшей просьбой – вернуть 24 рубля 36 копеек, которые вычли из зарплаты мужа в военно-медицинском ведомстве.
Никакие попытки толково объяснить, что банк к ведомству отношения не имеет и ничего не высчитывал, не помогают, Щукина стоит на своем:
– Ваше превосходительство, пожалейте бедную сироту. Я женщина слабая, беззащитная… Замучилась до смерти… И с жильцами судись, и за мужа хлопочи… Только что и слава, что пью и ем, а сама еле на ногах стою. Вот кофей сегодня пила безо всякого удовольствия…
Доведя Кистунова до белого каления, она все же умудряется выбить согласие выплатить требуемую сумму, несчастный решает сделать это из собственного кармана. Иначе как отдав ей двадцать пять собственных рублей, от «беззащитного существа» не отделаться.
Очаровательная роль, замечательный материал, репетировала и играла с огромным удовольствием.
В Театре драмы была еще одна замечательная роль – Берди в «Лисичках» Лилиан Хелман. Эту пьесу недаром называют американским «Вишневым садом».
Тема действительно сродни чеховской.
А для меня снова перекличка с собственной судьбой.
Берди одинока в семье, где все подчинено власти денег, где любые поступки только ради выгоды. Противостояние властной Реджины и мечтательницы Берди приводит к внешней победе Реджины, но всем ясно, что победила, по сути, Берди.
Берди терпеть не могут все, даже собственные муж и сын, она белая ворона, страшно одинокая и несчастная, потому что задыхается в семействе Хаббардов с их страстью к наживе. Но когда она пытается предупредить невесту сына, девушку из богатой семьи, тоже добрую и мягкую, что ждет ее в таком замужестве, то получает пощечину от супруга.
Не остается ничего, кроме ухода из семьи Хаббардов, чему сама семья рада. Им не нужна белая ворона.
И снова одиночество в семье, где полная чаша, снова уход из нее, хотя и иной, чем был у меня. В судьбе Берди была частичка моей судьбы? Наверное.
«Лисички» я любила и играла эту роль с удовольствием.
За роль Лосевой в пьесе Штейна «Закон
О роли и вспоминать стыдно, потому что спектакль заказной, неимоверно натянутый. Было жаль тратить силы труппы на такую чепуху, но что поделаешь – надо.
Сейчас никто и не вспомнит и спектакль, и его предысторию.
Чтобы нынешние зрители поняли, какие жертвы приносились, вкратце история появления шедевра Штейна. Я не помню фамилий ученых, а называть их вымышленными именами не буду, пусть простят, суть такова: двое советских ученых, занимавшиеся разработкой противораковых препаратов, подготовили несколько публикаций. Одна из них привлекла внимание, по-моему, ООН. Оттуда запросили материалы, ученые, не задумываясь, предоставили рукопись еще только готовящейся к печати публикации. Рукопись повез кто-то из академиков, летевших в Америку по научным делам.
Самым страшным, что могли сделать ученые, были какие-то шаги вне Советского Союза без санкции Сталина. Вождь народов решил, что предоставление материалов ООН – это самое что ни на есть низкопоклонничество перед Западом. Ну, остальное сделали подхалимы от медицины. Всех троих – двух ученых и академика, – способствовавшего низкопоклонничеству, смешали с грязью. Академик был осужден за шпионаж, а ученых спасла только их известность. Посадить не посадили, а вот работать больше не дали.
То, что при этом была уничтожена столь ценная для человечества работа, мало кого из чиновников волновало. Держиморды неистребимы.
Советская культура не могла остаться в стороне и принялась шельмовать отдельных несознательных представителей советской науки с остервенением, словно боясь, что если не цапнет за задницу, то останется без своего куска мяса.
Отметились драматурги и режиссеры тоже. Штейн написал пьесу о том, что, попав в руки мерзких буржуев, достижения советской науки обязательно будут использованы во вред человечеству. Если вспомнить о лекарстве против раковых опухолей, то это, конечно, происки против человечества! Но отсутствие логики не смутило никого, пьесу принялись не только ставить на каждой второй сцене, но и сняли по ней фильм.
Охлопков решил отметиться тоже. Я получила роль Нины Ивановны, жены профессора, слава богу, не произносившей никаких пламенных речей в осуждение «безродных космополитов».
Пьесу оценили «в верхах», золотой дождь был обильным. Конечно, деньги дело хорошее, но я поклялась больше в конъюнктурных спектаклях не играть и в таких же фильмах не сниматься.
Для чего дают клятвы? Чтобы их нарушать. Во всяком случае, я да.
А потом был Завадский.
Завадский вернулся из почетной ссылки, создав театральную школу в Ростове, но, поскольку ЦТКА был занят, для его труппы создали новый – Театр Моссовета. Я перешла к Завадскому, работать с которым было и счастьем и проклятьем одновременно. Чем больше? Не знаю.