Смелая

Макгоуэн Роуз

Здесь реакционеры начнут орать, что другие страны хуже, и почему я там не живу, и т. д. и т. п. Я думаю, почему бы не стать лучше? Почему мы должны чувствовать свое превосходство из-за того, что в другом месте хуже? Какая-то неправильная логика, на мой взгляд. Мы можем стать лучше просто, изменив мышление. Думать, что все, что отличается в тебе, должно быть вырвано, представляет НЕПРАВИЛЬНЫЙ подход к делу. Думать, что ты должна унифицировать себя для всеобщего удобства, потому что Бог не прощает неудобств, тоже НЕПРАВИЛЬНО. Черт с таким мышлением. Не сгибайся, чтобы другие почувствовали себя выше.

Когда я пришла в школу, мне сказали: «Не читай то, что написано. Вот что тебе можно

читать, потому что ты икс». «Перестань делать то, что делаешь, потому что девочкам нельзя так». Взрослые на моем пути стремились слиться с окружающей средой, не все, но большинство. Соседей не интересовала возможность полюбопытствовать или расширить кругозор при помощи альтернативного образа жизни или точки зрения. Они хотели лишь уничтожить таковую, потому что она отличалась. Я скучала по отцу и его странностям. Мне нужен был антидот, быстро.

Через несколько месяцев брат и я плавно перетекли в штат Колорадо, чтобы воссоединиться с отцом. Колорадо – одно из самых прекрасных мест на земле. Мы жили в деревянном домишке у подножия великолепной горы в практически коммуне хиппи, городе Эвергрин. Я любила Колорадо, даже притом, что не полюбила американскую еду. Вскоре приехала моя новая мачеха, и жизнь в Колорадо пошла на лад. Я лучше привыкала к новой жизни в более свободной обстановке, чем к жизни на военно-морской базе. Я полюбила Колорадо, хоть и не понимала половину намеков моих ровесников. Как минимум, ко мне хорошо относились учителя, и перемена была приятной.

Тогда мне попалась книга об астральной проекции. Практика астральной проекции подразумевает, что тело остается, а душа путешествует. Я лежала в постели и изо всех сил пыталась покинуть тело. Я хотела путешествовать и отыскать маму.

Мама оставалась в Италии и неведомо для меня собиралась обратно в Америку в штат Орегон. Потом я узнала, что отец оставил ее, чтобы она ушла из Детей Бога самостоятельно. В живых оставались только ее сестра и бабушка Вера. Бабушка Вера прислала ей денег на дорогу домой и помогла маме начать жизнь заново в традиционном обществе.

Однажды мне сказали, что я вечером поеду в Орегон на встречу с мамой. Сначала я обрадовалась, не поняв, что Орегон не сулит мне ничего хорошего.

Оглядываясь назад, я должна сказать, я действительно впечатлена моей мамой; она вернулась домой из Италии, вырастила шесть детей без копейки денег, перебиваясь на купонах, пока папа жил с новой женой. У мамы было шесть детей не по ее воле, а потому что ее подстрекала секта. На мой взгляд, она казалась, недовольной жизнью. Даже сейчас я знаю, что она не любит, когда я говорю о секте, но по мне ей нечего стыдиться, она попала в особенное приключение. Ей нечего стыдиться, вдобавок я уверена, что секта была отцовской идеей.

Когда моя мать вернулась в Америку, ее бабушка помогла ей получить государственное жилье. Эти дома были довольно простыми по сравнению с более красивым домом, в котором я жила с отцом, но я была в восторге от перспективы воссоединения с матерью и другими братьями и сестрами.

К сожалению, как старшая девочка я получила стеееержень. Я стала младшей мамой, когда мне было десять. Забота о банде диких детей непросто дается, когда ты ребенок. Я не хотела быть подменной мамой. Я не подходила для этого, потому что мне нравится слишком много думать, и начинаю волноваться, когда я не могу. Мне нужна тишина. Я не хотела быть блюстителем порядка, я хотела уйти и смотреть на облака. Мой стиль воспитания ребенка, мягко говоря, не отвечал правилам врачебного такта. Я все больше и больше злилась на жизненные обстоятельства. Мое бессилие. Я знала, что должна помочь маме, и помогала, но я была не в восторге от этого.

В Орегоне я осознала

истинную цену доллара. Я поняла, каково это – бороться и смущаться, когда ты уходишь, простояв очередь за бесплатным питанием в церкви, с твоим блоком ярко-оранжевого сыра. Садистский школьный администратор называет наши имена через громкоговоритель, так что все в школе смогут посмеяться над бедными детьми, которым приходится брать талоны на бесплатные обеды. Я никогда не забуду насмешку на вкрадчивом лице администратора, когда мне приходилось забирать талоны. Абсолютная классовость. Меня возмущали талоны на обед, не говоря уже об отвратительной еде. Я толкала талоны на сторону, чтобы получить небольшую прибыль. Я всегда была очень предприимчива.

Дела в Орегоне шли довольно хорошо, что было, надо сказать, тяжело. Потом я встретила парня по имени Лоуренс. Он жил на соседней улице от нас. Он поймал меня, пробирающейся под его забором, чтобы накормить собаку хлебом и дать ей воды. Собака была прикована цепью к дереву. Ошейник так сильно врезался ей в шею, что по ней ползали опарыши. Животное сильно наказывали, что являлось показателем характера Лоуренса. Он поймал меня на кормежке его собаки и выбросил со своего двора за лямку комбинезона. Я приземлилась на задницу. Я сразу же возненавидела его. Две недели спустя я вернулась домой, и кто, ты думаешь, восседал в кресле в нашей гостиной – Лоуренс, с его толстым животом, заставляя всех прислуживать ему, как будто бы он был королем замка. Я вошла, и он посмотрел на меня с садистской улыбкой. Я замерла. Он сказал: «Привет, Роуз. Зови меня папой». Я помню, как просто закричала «нет!» и убежала в поле, которое было за нашим домом, прячась там. Скоро после этого он переехал со своими двумя дочерями, Отэм и Марией, и сыном, Ларри (младший). Сначала Лоуренс-старший был очарователен. Но я на это не купилась. Я знала, как выглядит его собака. Я знала, какой ад этот человек может принести. Он был истинным злом и захватил маму. Я отчаянно пыталась ей сказать, но она не хотела или не могла услышать меня. Несмотря на то что она сбежала от Детей Бога и их патриархальной структуры, поведенческая программа, что мужчина спасет ее, настолько глубоко укоренилась в ней, что она не видела истинной картины. Вероятно, она была ко всему прочему одинока. У моей мамы не было подруг, потому что она все время занималась таким количеством детей и работала полный рабочий день.

Наверное, первый раз, когда я увидела что-то сексуальное, произошел в спальне моей мамы и Лоуренса. Я даже не поняла, что происходило, когда вдруг в меня кинули башмак. Это было мое знакомство с сексом. Башмак в голову.

Как оказалось, мой жуткий новый искусственный папа приставал к собственной дочери Мэри. Мы узнали об этом годы спустя, когда она храбро выдвинула против него обвинения. Я всегда инстинктивно чувствовала, что нечто идет совершенно неправильно. Мэри, которой было около четырнадцати лет в то время, и я были вынуждены принимать ванну вместе, пока Лоуренс следил за нами. Недавняя встреча с ней, вызвала тревогу. Я знала, что, что-то не так и спрятала свои чувства как могла. Мы обе сжались в комок и отвернулись друг от друга.

По всей видимости, Лоуренс любил блондинок, и слава Богу, что я росла темноволосой. Но я видела, как он смотрел на мою белокурую сестру Дейзи. Иногда она шла по коридору, а я видела, как он встанет и идет за ней. Я вставала у него на пути и получала по лицу. Что ж, я бы поместилась у него в животе, мне было всего десять. Как-то раз я плюнула в него и попала прямо на губы. Он меня избил, и я проглотила это. Будь я проклята, если бы позволила ему что-нибудь сделать с Дейзи. Я считаю то, что я ее защитила, одним из главных своих достижений.