Смена церковной нормы? Попытка сравнительного анализа двух духовных движений, у истоков которых стояли священники Александр Мень и Георгий Кочетков
Шрифт:
В практике отца Георгия и его последователей другие акценты. Например, акцент на примате общей жизни. Духовное движение, общая жизнь, плотная среда общения важнее изучения Писания и традиции, хотя качественное образование - один из основных приоритетов братской жизни. Успешная совместная деятельность. Отец Георгий - уникальное явление в новейшей истории российской Церкви, человек с выдающимися организаторскими способностями. В ПСМБ успешно сочетаются сетевой и иерархический принципы. Однако при акценте на общей жизни с попыткой унификации единство становится важнее свободы, а единомыслие важнее разномыслия и конкуренции идей, соборность важнее личностности. Организованное братство, способное горы свернуть, но яркие личности почему-то во многом рядом с братством, а не в братстве (например, О.А. Седакова и А.И. Шмаина-Великанова не входят в ПСМБ)(53) . Жесткие границы общин и братств (статуса полного члена братства легко лишиться из-за пропусков встреч или несоблюдения ещё каких-либо правил).
Кстати, контрастом с назначением двух "неменевских" священников в храм Космы и Дамиана выглядит ситуация с историей назначения священника Михаила Дубовицкого в храм Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках. Конечно, это очень разные ситуации, как разные и сами назначенные священники. Но в первом случае, можно сказать, была некая интеграция двух священников в приходскую жизнь, во втором же случае, отец Михаил Дубовицкий не смог преодолеть резкое отторжение, а братчики не помогли ему сделать это, и точки соприкосновения не были найдены. Естественно, "казус Дубовицкого" заслуживает отдельного рассмотрения и остается за рамками нашего исследования.
Александр Агаджанян замечает, что отец Александр Мень и его последователи более "инклюзивны" и менее "селективны" в своей пастырской и огласительной практике. Принимают всех, кто приходит. Тогда как подход отца Георгия Кочеткова более "эксклюзивен" и более "селективен", он нацелен на "создание гомогенной церковной субкультуры". Кто не соответствует стилю и нормам жизни (или не хочет измениться соответствующим образом), вынужден уйти. При этом резкий поворот жизни, конверсию (обращение) и транзит (быстрое дальнейшее движение "вперед и вверх") для человека, желающего всё резко поменять или "начать с нуля" способно совершить именно ПСМБ. Автору известно много случаев, когда люди за сравнительно короткое время восстанавливали в себе человеческий образ, искаженный грехами и страстями, собирали свою разбитую жизнь (например, после развода или карьерного краха) и обретали новые смыслы бытия. В пастырском плане можно сказать, что отец Георгий как бы предлагает включиться в строительство братской жизни, т.е. уже начатого, не своего (предполагается, конечно, что братская жизнь станет своей). У отца Александра это своё остается и имеет неотчуждаемое значение. Например, Марианна Вехова говорит: "он искал нам не только друзей, невест и женихов, но и врачей, репетиторов, редакторов, издателей, юристов, консультантов, и не перечесть всех, - искал, как любящий отец, встревоженный проблемами и болезнями детей... Как только успевал?"(54) Т.е. обретение себя и своего, личное движение, духовный и интеллектуальный рост - всё это было очень существенно для отца Александра как пастыря.
Характерно, кстати, некоторое несовпадение отца Александра и отца Георгия по отношению к т.н. семейному вопросу, это видно и по личному выбору, и по словам, и по действиям. Отец Александр женат, отец Георгий - нет. Отмечают, что у отца Александра была "фантастическая семья"(55) в том смысле, что мало где в семье удавалось наблюдать такие любовь, доверие, простоту отношений и взаимопонимание. При этом отец Александр часто содействовал созданию и укреплению других семей. Отец Георгий вдохновляет людей, прежде всего, на служение. Конечно, он не гнушается браком, но при этом говорит, что "семья не может быть до конца воцерковлена", явно отдавая предпочтение безбрачному пути (кстати, в Содружестве некоторые братчики принимают обеты безбрачия).
Андрей Еремин пишет, что у отца Александра можно наблюдать некий синтез, соединение двух оппонирующих традиций, двух типов духовности, которые "разошлись в Православной Церкви, что привело её к катастрофе. Это линия евангельского нестяжания и линия социального служения, узурпированная Иосифом Волоцким"(56) . То же можно отнести и к духовному движению, у истоков которого стоял отец Георгий Кочетков. В обоих движениях синтез активности, присущей западному христианству, и созерцания, характерного для христианства Востока. Но есть и некоторые детали, в которых Мень и Кочетков расходятся.
Отец Александр говорил, что христианство - это не профессия, очень важно христианам сохранять своё светское место, нужно понять христианский смысл профессий. Если этого смысла нет, возможна и смена профессии(57) . Можно сказать, что такое отношение к профессиональной деятельности вполне укладывается в парадигму открытого христианства. Отец Александр по воспоминаниям Андрея Еремина считал, что все сферы жизни могут и должны стать христианскими(58) . Для отца Георгия и его последователей акцент делается на служении. Христианское служение первично, а светская работа вторична, это то, что должно прикладываться, что не требует такой же степени духовного внимания. Например, Владимир Якунцев, один из ближайших помощников отца Георгия, катехизатор со стажем, говорил, что христианин должен не работать, а подрабатывать. Конечно, работы и профессии бывают разные. И духовное понимание отношения к работе восходит к первым главам книги Бытия. С одной стороны, это благословение, может быть, даже заповедь: "И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его" (Быт.2:15) . А с другой - проклятие: "в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься" (Быт.3:19). Возможно, точка зрения отца Александра была такой, что мы ответственны за эту землю, и отношение с землей (и с работой) - это отношения, в которых произошло прощение, освобождение от проклятия грехопадения. Христос открыл нам путь в потерянный рай, а, значит, открыл путь к творческому преображению профессиональной жизни. У отца Георгия, вероятно, такое же понимание, творческое преображение профессиональной жизни возможно, но для братчиков, как правило, только в границах братства. Поэтому профессиональный рост братчиков, а также служения на стороне (вне братства) находятся без пристального внимания и поддержки.
Можно заметить, что в ПСМБ всё четко централизовано. Общины, братства, институт, катехизация и т.д. как бы выступают единым фронтом. Любая инициатива должна быть встроена в общий формат, подогнанной под заданные рамки, должна "стать братской". Всё соединено со всем, но только внутри братства. Пространство вне братства часто отчуждено от духовного интереса. Братское хозяйство в чем-то напоминает монастырское хозяйство, где ничто никому не принадлежит, но все через послушания (что не исключает и оплат отдельных должностей) поддерживают это хозяйство в рабочем состоянии. Экономически ПСМБ сейчас представляет собой крупную корпорацию со своей корпоративной культурой, корпоративными нормами и внутрикорпоративными связями, своими бухгалтерами, юристами, завхозами, шоферами, поварами, уборщицами... Активно практикуются добровольные неоплачиваемые дежурства, которые вполне уместно сравнить с монастырскими послушаниями.
У последователей отца Александра Меня, словно наоборот, возникают различные, часто вполне обособленные проекты (такие, как Общедоступный Православный университет Александра Меня, центр "Встреча", колледж "Наследие", сайт www.predanie.ru (президент прихожанин храма Космы и Дамиана Владимир Берхин), дом трудолюбия "Ной", другие каретативные и просвещенческие инициативы). Однако из этих проектов складывается и нечто единое... Мы можем наблюдать как бы текучий процесс взаимного сближения индивидуальных интересов отдельных людей.
В Cодружестве существуют так называемые принципы жизни Преображенского братства. К ним относятся:
– участие в евхаристическом возрождении и литургическом служении;
– созидание общинности и стремление к полноте церковной жизни;
– участие в миссии, катехизации и духовном просвещении;
– открытость и стремление к христианскому единству;
– противодействие искажениям церковной традиции.
ПСМБ смело идет в регионы. Братства возникают в разных городах. Этого нельзя сказать о "меневцах". Да, издаются и много где продаются книги отца Александра, но о возникновении в регионах малых групп, как-то причастных к другим малым группам, ничего неизвестно. "Меневцы" будто бы избрали тактику "иудеохристианства", неспешной жизни, где миссия идет постольку поскольку. В противоположность этому ПСМБ смело берет на себя широкий павлов размах "языкохристианства": масштабная миссия, организация братств и общин в регионах, широкие общественные инициативы...
При этом для Содружества характерна некая линейность во внутрибратских и внутриобщинных отношениях. Есть старший и есть другие (попытка ввести в широкое употребление термин "больший" не имела жизненных последствий). Для "меневцев" же характерна более сложная структура взаимодействий. Связано это, наверное, с тем, что членство в братстве определяется тем, как братчик выполняет братские правила. В случае невыполнения их он перестает быть членом общины, братства и т.д. Активно применяется практика "оставления в стороне" тех, кто выбирает небратский путь. Правила жизни в общинах и братствах не имеют статуса устава. Устава в ПСМБ нет. Это, с одной стороны, создает ощущение неформальности отношений, с другой - дает возможность для манипуляций старших по отношению к младшим. Устав мог бы защитить младших в спорных случаях. В отсутствие его законообразующим становится мнение отца Георгия и других старших по тем или иным вопросам, в частности, по одному из ключевых вопросов - вопросу членства в общине и братстве.