Смена климата
Шрифт:
Порядок навели уже на следующий день. Списали все на землетрясение.
Над тем, чтобы разрушение резиденций в восьми других миссиях тоже приняли за землетрясение еще предстояло поработать, но здесь это было проще, чем дома. Дома бы сначала вынули душу из всех ирландцев в тийре, и лишь потом стали рассматривать какие-то другие версии, кроме терактов. Ну да ладно, создание правильного представления о событиях было работой дневной, рутинной и не интересной. А сейчас и здесь, в огороженной пластиковым барьером яме, оставшейся от клуба, Ясаки собирался начать охоту на
Процесс охоты сам по себе Занозу, правда, тоже не слишком интересовал. Чего там, в самом деле? Берешь след, идешь по следу, настигаешь добычу. Но сегодня они охотились на того, кто охотился на них. На парня, который оставляет от каменных домов с толстенными стенами обломки, размером с кулак, а что делает с вампирами, вообще, непонятно. Но чем бы это ни было, действовало оно безотказно.
Искать такую добычу — захватывающее занятие.
Хасан, правда, так не считал, Хасан полагал, что делает работу, нежеланную, но необходимую. Не умел он вносить в свое существование ни красок, ни эмоций, еще и отбивался, когда это делал Заноза. Пытался отбиваться.
Зато Ясаки было интересно. А ведь выглядели они с Турком одинаково серьезно. Казались одинаково скучными.
Японец открыл свой кейс, стал собирать лук — композитные пластины, кевларовая тетива, никакой лишней оснастки, зато узоров, как будто эта штука была церемониальной, а не боевой. Лук получался цельным — девятифутовая, сложно изогнутая полоса, вся в цветах и птицах. Стрелы, уложенные каждая в свое гнездо в крышке кейса, тоже были изукрашены, от оперения до филигранных наконечников. И перчатки, которые Ясаки натянул, когда закончил сборку лука, тонкие перчатки с дополнительной прослойкой кожи под большим пальцем, украшал узор из каких-то ползучих цветов и птиц. Ползучих.
Птицы ползали, как цветы, цветы — как птицы… нет, лучше было об этом не думать.
Ясаки хмыкнул и глянул искоса:
— Тебе стоит больше времени уделять каллиграфии.
— Ты уже говорил.
— Теперь буду настаивать. Твой разум нужно держать в узде, никто кроме тебя на это не способен.
— Мистер Турок справляется, — буркнул Заноза.
Теперь он получил косой взгляд еще и от Хасана. Ну, конечно! Эти двое, вроде как, оба его любят, да? Что ж тогда он их обоих так бесит?
Хасан не думал, что может как-то влиять на хаос в голове Занозы, но считал, что влиять и не нужно. Минамото же оставался верен себе, стремился переделать, изменить, испортить. Он давно понял, что Заноза любит учиться, и пытался использовать это в своих целях. Что ж, удачи. По мнению Хасана, японца ждал сюрприз. Неизвестно какой, но определенно неприятный.
Не нужно переделывать то, чего не понимаешь.
Закончив сборку лука, Минамото вышел в центр провала, оставшегося от фундамента рухнувшего дома. Наложил стрелу на тетиву, постоял несколько секунд, то ли прислушиваясь, то ли сосредоточиваясь. И перед тем, как он выстрелил в небо, Хасан пережег кровь в дайны скорости. Потому что…
Ни почему. Инстинктивно.
Три лучника выпустили по три стрелы — вспышки стальных наконечников, туманные росчерки оперения, черные молнии древков. Хасан увидел, как три цвета слились в один — стрела разорвала воздух, устремившись к Занозе — и толкнул его, сбивая с ног. Заноза упал, перекатился, вскочил, выхватывая пистолеты. А Минамото уже стоял вплотную, лицом к лицу с Хасаном, сжимая в кулаке узорное древко. Цветы на перчатках светились и двигались.
Японец успел поймать стрелу.
Хасан успел вытолкнуть Занозу из-под выстрела.
И сейчас они оба держали друг друга под прицелом… и, кажется, оба не знали, что делать дальше.
— Кто-то по-любому должен сейчас сказать «я все могу объяснить», — Заноза, уже снова безоружный, смотрел на них сквозь черные стекла очков, — или, хотя бы: «это не то, что вы думаете». Это не то, что вы думаете, я не демон, если вы думаете, что я демон. Теперь ваша очередь. Кто может все объяснить?
Пистолеты в кобуры Минамото и Хасан убрали одновременно.
— Это отнятые души, — произнес японец после долгого размышления.
Он уже подобрал брошенный лук, изучил его и стрелу, возможно, что-то прочитал в их узорах, а, может, просто подумал, как следует.
И не придумал ничего толкового.
Заноза в ответ только фыркнул с досадой, бросил мрачный взгляд на Хасана, и поинтересовался у Минамото:
— Тебе слово «аллегория» знакомо? «Метафора»? Переносное, мать его, значение. Нет никаких душ, не бывает их, и демонов не бывает, и… — он лязгнул зубами и выругался снова.
Хасан понял, что цепочка доводов привела мальчика к вампирам. Которых не бывает. Объединила его, таким образом, с демонами и душами, сделав подходящей целью для выпущенной японцем стрелы. Но вопрос, почему именно его, остался без ответа. Вампиров здесь двое.
— Задай другие параметры поиска, — сказал Заноза, — не ищи того, кто трындец как разозлился и всех тут убил. Я этого парня на себя прикидывал, что-то могло фоном остаться, а какая у твоих боеголовок чувствительность, хрен его знает. Ищи того, кто дом сломал. Весь… — он огляделся, — вообще весь, блин. Этого я точно не смог бы.
— Потенциал есть, — пробормотал Хасан.
К его неприятному изумлению, Минамото сказал то же самое. Только всерьез.
Метафоры и аллегории? О чем, вообще, речь? Минамото был так же далек от них, как Заноза от веры в реальность демонов.
Во второй раз обошлось без косяков. А Хасан сказал, что определение «косяк» не подходит к ситуации, при которой стрела почти прилетает кому-то в сердце.
— Ну, без накладок, — Заноза не хотел признавать, что был момент, когда обстоятельства вышли из-под контроля у всех троих — у трех парней, крутых настолько, что обстоятельства, завидев их, должны падать на спину и подставлять горло под клыки.