Смена климата
Шрифт:
По мере того, как Онезим терял себя, душа его все больше склонялась ко злу, и однажды досталась бы демону без всякой сделки. Надо было просто подождать. А ждать подобного — все равно, что смотреть как спеют плоды в твоем саду. Одно удовольствие и никакой спешки.
— Ты так рассказываешь, что мне его аж жалко, — сообщил Заноза мрачно. — Я, между прочим, все знаю о садоводстве. Ждешь так урожая, чай в саду пьешь, цветами любуешься, и тут как набегут турки — хренакс, и ни сада, ни цветов, ни юной дочки-черкешенки.
— Да не похищали мы черкешенок! Черкесы сами к нам эмигрировали.
Заноза широко и радостно оскалился, и Хасан понял, что чуть было не поддался на провокацию.
— Мы еще поговорим о британском милитаризме, — пообещал он. — И о торговле единоверцами на рынках Нового света.
— Все-все, — британский милитарист мгновенно преобразился в ангела, сделал взгляд печальным и трогательным, демонстрируя готовность слушать и слушаться, — я уже хороший. Но ты же набежал, скажи нет? И ладно бы чувак только урожай просрал, но он по-любому, в своем демонском клубе так выеживался, что всех достал. Ты ему не просто планы обломал, ты ему репутацию испортил.
Метафоры Заноза использовал странные, но суть понял верно. Даже не будь демоны убежденными одиночками, в этой ситуации совратитель Онезима все равно не попросил бы помощи у собратьев. Потому что собратья злорадствовали и имели на то основания, а прийти за поддержкой к злорадствующему сопернику трудно даже самому смиренному из людей, демону же попросту невозможно.
— Будь он человеком, я б сказал, что он парень резкий, но тугодум, — взгляд Занозы стал сосредоточенным.
Хасан уже знал, что будет дальше. Заноза достанет сигареты, но закурит не сразу, а только тогда, когда в голове у него завершится некая цепочка мыслей, результат которой он выдаст после первой затяжки. Этот слишком умный мальчик давно, возможно еще при жизни, сумел избавиться от привычки озвучивать размышления. Но при жизни он не был сумасшедшим. А после смерти за ним, определенно, стоило присматривать на всех этапах умозаключений. Вся история его посмертия просто-таки вопияла об этом. Под присмотром — сначала Рональда Юнгблада, потом Этьена Лероя, теперь вот… ну, да, теперь еще вопрос, кто за кем присматривает, учитывая, что они оба учатся друг у друга, но, как бы то ни было, под присмотром Заноза думал и действовал с максимальной эффективностью и с минимальной разрушительностью. А в одиночку склонен был решать проблемы кавалерийским наскоком.
Мог себе позволить, кто спорит? Но не все, что можно делать — нужно делать.
— Вернись, — велел Хасан, — я здесь, и я тебя слушаю.
— И это охрененно! — Заноза вытащил сигарету, прикурил и встал из кресла. — Хоть я и знаю, что ты меня слушаешь только потому, что считаешь гранатой без чеки.
Ну, вот. Мальчик вышел на сцену. Хасан всегда это так воспринимал. Его бритту доставало самомнения на то, чтобы выпендриваться вообще без публики, просто наедине с собой — Заноза состоял из самомнения целиком, до кончиков накрашенных ногтей. Но зрители его, конечно, вдохновляли.
Эта гостиная — ее окна, затененные соснами, выходили на север, солнце сюда почти не заглядывало, и даже после рассвета можно было не опускать стальные ставни — становилась постепенно самой обжитой. Приспосабливалась под них, как это бывает в домах, а не на дневках. Да и вся Февральская Луна, с самого начала, с первого проведенного здесь дня, стала домом. Несмотря на огромные размеры, странное расположение комнат и залов, и явный переизбыток техники, из которой Хасану были знакомы — и то весьма отдаленно — лишь телевизоры и пылесосы.
Ну, а в гостиной как-то само собой получилось, что перед креслом, в котором Хасан по вечерам читал газеты и почту и диваном, где он по утрам пытался читать книги под неумолкающий телевизор, образовалось обширное пустое пространство, с которого вещал Заноза, когда ему приходила в голову какая-нибудь бесценная мысль или распирало необходимостью поделиться архиважной и зачастую совершенно бесполезной информацией. Слушать его в обоих случаях было довольно интересно, а еще интереснее — смотреть. Так что Хасан не возражал против этих представлений. Тем более, что — возвращаясь к пункту о самомнении — внимания Заноза не требовал.
— У чувака все зашибись, пока все идет по плану. Планы он строит годные, они работают, он к этому привык. Но когда какой-нибудь турок влетает и все нахрен рушит, парень выходит из себя. И не знает, что делать. Ему время нужно, чтобы придумать еще какой-нибудь годный план, а он этого не понимает и слетает с ручки. Взял, поубивал новых прелатов и всех мертвяков, которые с ними связаны. А если б хорошо подумал, понял бы, что его используют, и не стал бы никого убивать. Он же демон, он трындец умным должен быть, — Заноза помахал сигаретой около виска, — в том смысле, что людей знать должен не хуже, чем я.
Не улыбнуться стоило труда. То есть, не стоило, как обычно. Утруждаться не стоило. Белобрысый засранец действительно отлично разбирался в людях, и не обманывался напускной серьезностью. Вот и сейчас он досадливо зашипел, показал клыки и сообщил:
— Ничего смешного!
— Конечно, — сказал Хасан. — Продолжай.
— Чтобы убивать, ему нужно воплощаться, так? Если б демоны в бесплотном виде могли что-то делать, кроме как иметь всех в мозг, нам бы тут было охренеть, как весело. Еще веселее, чем сейчас.
— Не всякий демон может воплотиться. Для этого нужна душа, не уступающая человеческой, а землю населяют, в основном, демонические блохи, вши и тараканы. В лучшем случае, крысы.
— Для кого в лучшем? — уточнил Заноза с подозрением.
— Для демонов.
— Ага. Значит, когда они пачками набиваются в кого-нибудь, как в Евангелии, это не воплощение?
— Это одержимость.
— И настоящий воплощенный демон по сравнению с одержимыми — Терминатор?.. — Не получив ответа, Заноза уставился в упор, а через секунду улыбнулся и покачал головой, — ты не смотрел «Терминатора»? Хаса-ан, ты не можешь вечно скрываться от современной культуры. Рано или поздно она тебя настигнет.
— Уже настигла, — просмотра нескольких фильмов о вампирах оказалось достаточно, чтобы решить впредь держаться подальше от взбрыков кинематографа. — И если культура не перестанет доставать, я ее выпорю.
— Давай! А я всем об этом расскажу. Ладно, ладно, — Заноза поднял руки, изображая капитуляцию, — никакой культуры сегодня ночью. Так значит, Онезима обрабатывала не вошь и даже не крыса, а полноценный демон, который умеет воплощаться. И воплотившись, он становится суперменом, потому что может использовать демонические навороты в человеческом теле.