Смерч войны

Робертс Эндрю

В январе 1942 года Африканский корпус и 8-я армия заняли позиции у Эль-Агейлы. Страны Оси с начала операции «Крусейдер» потеряли 24 500 человек убитыми и ранеными и 36 500 — пленными (в основном итальянцев); потери Британского Содружества составили 18 000 солдат и офицеров. Роммель пошел в наступление 21 января, захватив Бенгази и большое количество складского военного имущества, но между 4 февраля и 28 мая фронт постепенно стабилизировался у Газалы. Британцы заминировали сорокамильную линию Газала — Бир-Хакейм. Они превосходили силы Роммеля: 125 000 человек, 740 танков и 700 самолетов против 113 000 человек, 570 танков и 500 самолетов. Но первым, как всегда, должен был ударить Роммель [260] .

260

Dupuy and Dupuy, Encyclopedia, p. 1185.

Сражения в пустыне, отчасти по причине того, что у немцев было меньше возможностей для расправ с местным населением, отличались большим «джентльменством», чем в Европе и особенно на Восточном фронте. Доходило до курьезов. В феврале 1942 года бывший командующий 21-й танковой дивизией Африканского корпуса генерал-лейтенант Иоганн фон Равенштейн, взятый в плен новозеландцами в ноябре, выражая генерал-майору Джону Кемпбеллу восхищение его 7-й бронетанковой дивизией, написал: «Немецкие товарищи поздравляют вас от всего сердца с присуждением вам креста Виктории. Пока война, ваш враг, но с глубоким уважением, фон Равенштейн» [261] .

261

Daily Telegraph, 12/6/2007, p. 23.

Действительно, 28 мая Роммель атаковал линию Газалы, после чего на три недели завязались тяжелые бои. Карвер подсчитал, что с 27 мая до 1 июля он спал по два с половиной часа в сутки [262] . 31 мая итальянцы прорвались через минные поля, несмотря на бомбардировки британской авиации. 13 июня немецкие танки захватили стратегический перекресток, прозванный Найтсбридж. Роммель теперь угрожал тылу 8-й армии. После того как войска «Свободной Франции» в ночь на 10 июня оставили Бир-Хакейм, Ритчи пришлось отойти к Хальфайе на египетской границе и обречь Тобрук на новую осаду. Но на этот раз, когда британцы 20 июня дошли до Хальфайи, на другой день Тобрук пал под наземными и воздушными ударами Африканского корпуса Роммеля. Это было одно из самых тяжелых поражений британского оружия во Второй мировой войне. Черчилль в это время пребывал в Вашингтоне, совещаясь с Рузвельтом, сообщившим ему новость из Тобрука, и генералом Маршаллом, а по возвращении ему предстояло малоприятное объяснение с палатой общин. Он выиграл дебаты, но оставалось неясным, как долго он продержится на посту, если поражения будут продолжаться и дальше. Иногда забывают, что, несмотря на впечатляющее лидерство во Второй мировой войне, неудачи в Греции, на Крите, в Сингапуре и в Тобруке создавали для премьер-министра серьезные политические проблемы вплоть до середины 1942 года.

262

Carver, Dilemmas, p. 132.

Хотя британские ВВС владели воздушным пространством, используя, как и в «Битве за Англию», фактор близости аэродромов к фронту, чего была лишена германская авиация, штабные офицеры Роммеля уже размечали, в каких каирских отелях будут жить, а в каких разместят свои офисы. Но прежде чем предаться отдыху, осмотру пирамид и загару под египетским солнцем, немцам надо было миновать маленькую железнодорожную станцию в шестидесяти милях западнее Александрии, затерявшуюся в безбрежной пустыне и называвшейся Эль-Аламейн. Она располагалась на самой короткой оборонительной линии, протянувшейся от моря до Каттарской впадины в глубь материка всего лишь на сорок миль и перекрывавшей Роммелю возможность южного флангового маневра. И здесь же проходила последняя линия обороны британцев перед Суэцким каналом.

На рубеже Аламейна генерал Окинлек создал отличные оборонительные позиции, и Роммелю не следовало атаковать их, но 1 июля он пошел в наступление, считая, что британцы деморализованы после недавнего поражения, и стремясь поскорее попасть в Каир. Войска Африканского корпуса были измотаны и растянуты, и после контратаки Окинлека, предпринятой 2 июля, весь месяц стороны безуспешно пытались побороть друг друга. К началу августа на фронте установилось затишье, Роммель занялся минированием — верный признак настроя на оборону, а британцы — подвозом военного снаряжения. В первой половине августа Окин-лека, которому, по мнению и Черчилля и Брука, не хватало наступательного духа, сменил генерал сэр Гарольд Александер, а командующим 8-й армией стал генерал-лейтенант Бернард Монтгомери. Британцы готовились ко второй, осенней фазе битвы при Аламейне. Роммель мог этого и не знать, но взятие Тобрука было его практически последней большой победой.

«Если говорить о землях в Европе, — писал Гитлер в «Майн кампф», имея в виду территории, необходимые для расширения жизненного пространства Германии, — то мы должны думать прежде всего о России и ее вассальных приграничных государствах» [263] . Он занял Югославию и Грецию в апреле и мае 1941 года, и они не были русскими вассалами. Фюрер протянул руку помощи в Северной Африке своему незадачливому младшему партнеру, оставив на западе непокоренной Британию. Гитлер тратил время и силы в Юго-Восточной Европе и Средиземноморье, предав забвению важнейший принцип стратегической концентрации. Это не имело особого значения в 1941 году, но пагубно сказалось на следующей кампании, которая затмила все, что происходило на театрах Второй мировой войны прежде и во всех войнах прошлого и настоящего.

263

ed. Cameron Watt, Mein Kampf, p. 598.

Глава 5

«ВЫШИБАЯ ДВЕРЬ»

июнь — декабрь 1941

Я всегда ненавидел снег, Борман, я всегда его ненавидел. Теперь я знаю почему. Это было дурное предчувствие.

Адольф Гитлер — Мартину Борману 19 февраля 1942 года

1

19 мая 1940 года, когда победа над Бельгией и Голландией была практически обеспечена, Гитлер получил презент — 92-страничный очерк жизни и военной теории генерала, графа фон Шлиффена, написанный в 1921 году Гуго Рох-сом. Подарил ее фюреру верный слуга, попечитель хлебосольства и придворный шут в рейхсканцелярии Артур «Вилли» Канненберг [265] . Если Гитлер и испытывал к кому-либо дружеские чувства, то Канненберг, очевидно, был одним из тех людей. Подарок был удачный и своевременный. Именно Шлиффен, начальник германского генштаба в 1891 — 1906 годах, разработал план военной кампании на два фронта, включающий стремительный бросок через Бельгию и мощный обхватывающий маневр правого фланга, завершающийся взятием Парижа. Он умер в 1913 году, за год до того, как его план начал реализовываться, и, как говорят, уходя из жизни, генерал сказал: «Сохраняйте силу на правом фланге!» Его преемник Хельмут фон Мольтке-младший нарушил завет военного теоретика: в результате Германия четыре года вела окопную войну на западе, в которой довелось поучаствовать и Гитлеру, и в конце концов проиграла войну на два фронта.

265

Kershaw, Hitler: Nemesis, p. 31.

Гуго Рохс стремился и исследовать военную стратегию, и показать «характер немецкой нации», веря в то, что прусский аристократ воплощает в себе трудолюбие, скромность и добропорядочность — Шлиффен, например, протестовал против бомбардировок мирного населения во время франко-прусской войны, — но не эти идеи интересовали Гитлера в подарке Канненберга [266] . По многочисленным пометкам можно заключить, что прежде всего волновало немецкого вождя. Он оставил тридцать два карандашных замечания на полях двадцати страниц четвертой главы «План войны на два фронта по Шлиффену»: в ней ясно указывается на то, что для Германии опасно вести одновременно две войны — на востоке и на западе. Однако профессиональный подхалим Канненберг выделил совсем другие строки:

266

Ryback, Hitler's Private Library, pp. 164—165.

«Повторю еще раз. Пока Шлиффен стоял во главе генерального штаба, оборона рейха находилась в надежных руках. Шлиффен был убежден: он и его армия равноценны любой коалиции. Совершенно верно!.. Шлиффен обладал редчайшим даром верить в победу, проистекавшим из непокорной и неодолимой силы духа, свойственной истинному вождю — фюреру, который, подобно силам природы, сокрушает все препятствия и любые противодействия».

Автор не совсем прав. Почему «Совершенно верно!», если Германия проиграла войну на два фронта? Сомнительно и замечание насчет «равноценности любой коалиции». Но Гитлер, очевидно, принял к сведению ультрапатриотические заклинания Рохса, в том числе и о роли фюрера, и это отчасти объясняет, почему он повторил ошибки кайзера и Гинденбурга, развязав войну на два фронта, и последовал примеру шведского короля Карла XII и Наполеона, напав на Россию. Гитлер гордился своими историческими познаниями, однако история, похоже, его ничему не научила.

Судя по карандашным пометкам на полях четвертой главы книги о Шлиффене, Гитлер обратил внимание и на такое утверждение Рохса: «После того как будет разрешена проблема Франции, уничтожена английская армия и Германия победоносно укоренится на Сене, все остальное, по Шлиффену, устроится само собой». По мнению Рохса, Шлиффензнал, что российскую армию надо рассматривать «как еще одного врага» и сражаться в случае необходимости «против русских орд» [268] . Поскольку Гитлер скорее всего аннотировал книгу до 29 июля 1940 года, когда он приказал Кейтелю готовить план вторжения в Россию, его карандашные пометки свидетельствуют о том, что фюрер задумал нападение на Советский Союз еще раньше, впервые сделав недвусмысленные намеки на такую перспективу шестнадцать лет назад в «Майн кампф». По крайней мере можно утверждать, что идея вторжения в СССР приобрела четкие очертания в 1940 году под влиянием образа некоего вождя, способного «сокрушать все препятствия и любые противодействия» преимущественно силой воли, которая, подобно силам природы, делает фюрера и его армию «равноценными любой коалиции». Как бы несуразно это ни звучало, похоже, так оно и было.

268

Ryback, Hitler's Private Library, pp. 183—184.