Смерч войны
Шрифт:
Конечно, советникам Гитлера было известно об угрозах американского военно-промышленного комплекса еще до того, как Гитлер объявил войну Соединенным Штатам. Эрнст Удет, начальник технического управления люфтваффе, застрелился 17 ноября 1941 года, когда понял, что его предупреждения об успехах англо-американских авиационных программ постоянно игнорируются. Генерал Фридрих Фромм, начальник центрального административного управления вермахта, предлагал еще в ноябре 1941 года заключить мир. Генерал Георг Томас, начальник управления военной промышленности и вооружений ОКВ, к январю 1942 года стал диссидентом и антифашистом. Фриц Тодт, имперский министр вооружений и боеприпасов, говорил Гитлеру в ноябре 1941 года о том, что война с Россией проигрышна.
Адмирал Вильгельм Канарис, шеф абвера, был настроен не менее пессимистично, но выражал свое мнение более дипломатично. Стальной магнат Вальтер «Панцер» Рохланд, как и Тодт, полагал, что в войне с Россией победа невозможна. Министр экономики Вальтер Функ на дне рождения Геринга рассуждал о «бедствии, которое свалилось на страну». По словам историка экономических проблем Германии, «большинство нацистских
424
Tooze, Wages of Destruction, pp. 506—507, 668.
Министр иностранных дел рейха Риббентроп, в частности, пишет в мемуарах о том, что война Америке была объявлена «вопреки моим возражениям». Однако факты свидетельствуют об обратном. Когда его итальянский коллега Галеаццо Чиано, зять Муссолини, позвонил ему среди ночи и сообщил о налете на Пёрл-Харбор, Риббентроп «обрадовался». «Он был так счастлив, что я не мог не поздравить его», — вспоминал Чиано, недоумевая, чем восторгался нацистский дипломат. На Нюрнбергском процессе Риббентроп заявлял, будто нападение на Пёрл-Харбор его шокировало: «Мы никогда не считали, что конфликт Японии с Соединенными Штатами принесет нам пользу» [425] . Он всегда с пренебрежением отзывался об Америке. Американское вооружение — это «старое железо», говорил Риббентроп японскому министру иностранных дел Ёсукэ Мацуоке, называл внешнюю политику Рузвельта в беседе с Чиано «величайшим в мировой истории блефом», убеждал японского посла Хироси Осиму в том, что Германия с легкостью отразит любое вторжение американцев, а адмирала Дарлана заверял: американцы заблуждаются, если думают, что «смогут воевать в Европе» [426] . Выставляя себя экспертом по Америке, поскольку в юности прожил там четыре года, Риббентроп похвалялся перед делегацией итальянцев в 1942 году: «Я знаю американцев, я знаю их страну. У них нет культуры, нет музыки. Это страна без армии. Этот народ никогда не сможет сражаться в воздухе. Разве такая еврейская страна сможет когда-нибудь стать нацией бойцов и воздушных асов?» [427] . Риббентроп уверял Гитлера, что Британия не будет воевать в 1939 году. В самом деле, вся его карьера зиждилась на том, чтобы говорить Гитлеру то, что тот хотел услышать; скорее всего он и посоветовал фюреру объявить войну презренным Соединенным Штатам [428] . Хотя вряд ли была нужда в его консультациях: Гитлер не последовал бы рекомендациям ни Риббентропа, ни кого-либо еще по такой архиважной проблеме.
425
Bloch, Ribbentrop, p. 346.
426
Bloch, Ribbentrop, p. 345.
427
Ibid.
428
Donald Cameron Watt, Sunday Telegraph, 11/10/1992.
То, как Рузвельт перевел американскую экономику на военные рельсы, можно сравнить лишь с его программой «Нового курса», принятой после инаугурации в 1933 году. Авторитарное управление экономикой осуществлялось сонмом регулирующих органов, и в Америке появилась строго организованная система государственного капитализма. Если немцам и японцам интересно было узнать, почему они потерпели поражение, им следовало бы ознакомиться с мерами экстренного преобразования прежде рыночной экономики Соединенных Штатов. Налогообложение ограничило максимальный размер заработной платы на уровне 25 000 долларов; американцы заморозили цены на товары, предметы потребления и сельскохозяйственную продукцию; в соответствии с Чрезвычайным законом о контроле цен они фиксировались управлением ценового администрирования. Контролировались заработки и арендная плата; повсеместно вводилось нормирование; ужимался потребительский кредит; пресекались любые попытки наживы на войне. Производство синтетического каучука к 1945 году выросло настолько, что Соединенные Штаты выпускали его больше, чем все страны мира вырабатывали натурального каучука до 1939 года [429] .
429
Black, Roosevelt, pp. 728-729.
В январе 1942 года Рузвельт представил конгрессу 59-миллиардный бюджет, в котором 52 миллиарда долларов направлялись на военные расходы. Тогда же в США запретили продажу новых автомобилей и пассажирских грузовиков (вот почему не существует американской легковой машины модели 1942 года). Чрезвычайными полномочиями было наделено управление
430
Ibid. p. 729.
431
Atkinson, Army at Dawn, p. 7.
Конечно, американские вооружения не всегда превосходили германские и японские. Американский военный историк Виктор Дэвис Хансон писал:
«Наши истребители «уайлдкэт» уступали японским «зеро», а устаревшие «Брустер F2A Буффало» по достоинству называли «летающими гробами». Бомбардировщики «Дуглас TBD Девестейтор» были не менее опасными, и летчики над атоллом Мидуэй с опаской сбрасывали ненадежные торпеды. Сконструированные в США танки «ли», «грант», «стюарт» и даже прославленный «шерман» не шли ни в какое сравнение с современными немецкими моделями, имевшими лучшее вооружение и броню. Кроме превосходной винтовки «М-1», трудно найти другое американское оружие, которое было бы сопоставимо с аналогичными образцами, применявшимися вермахтом, по крайней мере до 1944 года. Мы никогда не смогли создать орудие, сравнимое со скорострельной, убийственной немецкой 88-мм зениткой. Наши противотанковые орудия всех калибров не соответствовали принятым стандартам. Наши пулеметы и минометы в большинстве своем были надежны, но времен Первой мировой войны».
Тем не менее по объемам производства вооружений с Соединенными Штатами не могла сравниться ни одна из стран Оси.
Бомбардировка Пёрл-Харбора возродила англо-американский альянс, и Черчилль выполнил свое обещание, данное 10 ноября на обеде у лорд-мэра, объявить войну Японии «через час после нападения». Однако по-настоящему западный союз сплотило объявление Гитлером войны Соединенным Штатам. Две нации соперничали и подковыривали друг друга в двадцатые и тридцатые годы. Авиатор Чарлз А. Линдберг записал в дневнике такую историю. Капитан Смит однажды спросил бывшего американского военного атташе в Лондоне подполковника Говарда Дэвидсона, как англичане относятся к американцам. «Примерно так, как мы относимся к богатым неграм», — ответил Дэвидсон [433] .
433
Lindbergh, Wartime Journals, p. 232.
После 1941 года военное сотрудничество двух великих держав приняло необычайный размах. Они поделили Мировой океан на зоны патрулирования, военно-воздушные силы по очереди бомбили Германию, на земле британские и американские войска проводили совместные операции в Северной Африке в ноябре 1942 года, а затем в Италии, Нормандии и, наконец, в Германии. Более разумная дипломатия Гитлера могла бы предотвратить образование альянса, который в последующие три года выгнал его армии из Африки, Средиземноморья и Франции.
В своих мемуарах, опубликованных в 1950 году, Черчилль не скупится на эмоции, когда пишет в главе «Великий союз» о нападении японцев на Пёрл-Харбор:
«Надеюсь, американцы не подумают обо мне плохо, если я скажу, что обрадовался, когда узнал, что Соединенные Штаты теперь с нами. Я не мог предугадать, как будут развиваться события. Я не претендую на то, что тогда правильно оценивал военную мощь Японии. Но я знал одно: Соединенные Штаты вступили в войну, всерьез и до конца. И мы победили!.. Судьба Гитлера была решена. Судьба Муссолини была решена. Что касается японцев, то мы их сотрем в порошок».
Администрация Рузвельта интернировала почти всех японцев, проживавших в стране: мера паническая и недемократичная, за что последующие администрации извинились и выплатили компенсации. Конечно, эту суровую акцию следует рассматривать в историческом контексте. В соответствии с Чрезвычайным указом № 9066 были интернированы 100 500 японцев, из них 69 процентов имели американское гражданство, а 31 процент, то есть 30 500 человек, не были американцами. Весной 1942 года имперская Япония представляла серьезную угрозу на Тихом океане и Дальнем Востоке. Ни одна страна не позволила бы нерезидентам той же национальности, что и потенциальный агрессор, проживать в районах, по которым может быть нанесен удар, а такими районами в США считались (верно или неверно — другой вопрос) Гавайи и Калифорния. Аналогично поступило с немцами и итальянцами британское правительство, с такой же поспешностью и с таким же игнорированием прав человека. Американская и британская разведки знали о том, что японские граждане на острове Оаху через свое консульство в Гонолулу обеспечили Токио детальными сведениями о базе Тихоокеанского флота, и одного этого было достаточно для того, чтобы выразить недоверие тысячам ничего не подозревавших людей. Когда их освободили из лагерей, обнесенных колючей проволокой, каждому заключенному вручили двадцать пять долларов. Интернирование японцев вряд ли можно отнести к числу выдающихся свершений администрации Рузвельта.