СМЕРШ в Тегеране. Из архивов КГБ
Шрифт:
«А если о 37-м хотите узнать мое мнение, я считаю, что это было народное бедствие. Пострадали миллионы людей, но то, что Сталин на сто процентов виноват, сказать нельзя. Кто у него были главные помощники? В армии Мехлис, а по гражданским делам, по московской партийной организации — Никита Сергеевич Хрущев, 54 тысячи человек на Украине он на тот свет отправил, он же был председателем тройки, он подписывал эти документы! Конечно, Сталин как главный руководитель нашего государства несет политическую ответственность за это, но сказать, что это творилось персонально, по каждому человеку, с его санкции, —
Говорить о 1937 годе и не сказать о пятилетках, о политической борьбе внутри партии, о террористических актах, которые творились кругом, не сказать о том, как прошла Великая Отечественная война, — эти же вещи нельзя допустить».
А по поводу 37-го года В.М.Молотов на очередной встрече 18 декабря 1970 года так сказал писателю:
«1937 год был необходим. Если учесть, что мы после революции рубили направо-налево, одержали победу, но остатки врагов разных направлений существовали, и перед лицом грозящей опасности фашистской агрессии они могли объединиться. Мы обязаны 37-му году тем, что у нас во время войны не было «пятой колонны».
Ведь даже среди большевиков были и есть такие, которые хороши и преданны, когда все хорошо, когда стране и партии не грозит опасность. Но, если начнется что-нибудь, они дрогнут, переметнутся. Я не считаю, что реабилитация многих военных, репрессированных в 37-м, была правильной. Документы скрыты пока, со временем ясность будет внесена. Вряд ли эти люди были шпионами, но с разведками были связаны, а самое главное, что в решающий момент на них надежды не было…».
А на вопрос о бытующем суждении, что если бы не погибли Тухачевский и Якир, у нас не было бы такого страшного начала войны, Молотов ответил:
— Это модная фальсификация.
Действительно, это была фальсификация исторических фактов, изготовленная по хрущевским технологиям.
Молотов, несокрушимо убежденный в наличии заговора, говорил Чуеву, что высшее руководство даже знало точную дату переворота. Он ее, правда, не назвал. Но можно с большой долей вероятности предполагать, что переворот планировалось осуществить 1 мая 1937 года. Скорее всего, он должен был произойти во время военного парада.
На XXII съезде КПСС Н.С.Хрущев публично объявил о том, что советские военачальники во главе с М.Н.Тухачевским были арестованы по ложным обвинениям. По его словам, материалы, сфабрикованные в гестапо, германская разведка сумела передать президенту Чехословакии Э.Бенешу, который, в свою очередь, передал их Сталину. Эту глуповатую версию повторял и Д.Д.Волкогонов.
Глубокий исследователь заговора военных Сергей Минаков подчеркивал:
«Всем своим поведением военная элита, сложившаяся в 1931 году, обнаруживала неповиновение, оказывала давление как на внутриполитические процессы, так в особенности на внешнеполитические, настаивая, по существу, на изменении политического курса».
Сложившаяся обстановка провоцировала поиск альтернативных Сталину лидеров, все внимательно присматриваясь в условиях надвигающейся войны к «старым» вождям и «военному» вождю, каким прежде всего был Тухачевский.
Теперь, что касается направленности репрессий. Вот как по этому поводу писал Александр Елисеев:
— Показательно, что эти страшные времена были страшными, прежде всего, для коммунистической партии, которая являлась своеобразной элитой, аристократией. Простой народ пострадал в гораздо меньшей степени.
По стране ходил даже такой опасный для самих рассказчиков анекдот:
«Ночь. Раздается стук в дверь. Хозяин подходит и спрашивает:
— Кто там?
Ему отвечают:
— Вам телеграмма.
— А-а-а, — понимающе тянет хозяин, — вы ошиблись, коммунисты живут выше».
Как ни удивительно, но 1937 год был весьма благоприятным для крестьянского большинства России. Большой террор сопровождался уступками крестьянству. Крестьянам позволили пускать на продажу излишки зерна — до того как они выполнят обязательные госпоставки.
Даже известный американский историк, отличающийся жестокостью критики сталинизма, Роберт Такер, вынужденно замечал:
«Выгодные крестьянам меры в сочетании с благоприятными погодными условиями, позволившие собрать в 1937 году небывалый урожай, способствовали возникновению в деревне атмосферы удовлетворенности. Многие могли с мрачным удовлетворением рассуждать о том, что те самые коммунисты, которые совсем недавно подвергали их суровым испытаниям коллективизации и голода, получили по заслугам».
Чтобы завершить вопрос о защите М.Н.Тухачевского адептами Н.С.Хрущева и М.С.Горбачева, позволю себе напомнить некоторые вехи этой защиты. Остановлюсь на двух материалах эпохи хрущевской «оттепели» и горбачевской «перестройки».
1. Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 31 января 1957 года был отменен приговор Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР от 11 июня 1937 года в отношении бывшего Заместителя наркома обороны СССР Маршала Советского Союза Тухачевского М.Н., осужденного к высшей мере наказания — расстрелу за измену Родине и другие контрреволюционные преступления. Дело на основании ст. 4 п. 5 УПК РСФСР прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления.
2. Определение Военной коллегии опубликовано в журнале «Известия» ЦК КПСС (№ 4, апрель 1989 г.). Там же опубликована обобщенная справка Комитета партконтроля при ЦК КПСС, КГБ СССР, Прокуратуры СССР и Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, в которой, как в ней указано, использованы документальные материалы из архивов этих учреждений, свидетельствующие о фальсификации уголовного дела, необоснованном осуждении Тухачевского и других участников «Антисоветской троцкистской военной организации» в Красной армии и о применении в расследовании дела в отношении Тухачевского «жестоких мер физического воздействия».
О применении этих мер согласно справке свидетельствует заключение судебно-медицинской экспертизы от 28 июня 1956 г.: «В пятнах и мазках на листах 165, 166 дела № 967581 обнаружена кровь…».
Возникает вопрос:
— Позволил ли следователь, находящийся в здравом рассудке и отдающий себе отчет в своих действиях, оставить против себя такие улики, как кровь на листе протокола и подшить его затем в таком виде в дело?
Все протоколы читались верхами, в том числе Сталиным. Он сразу бы среагировал на такой факт.