СМЕРШ времени. «Чистильщик» из будущего
Шрифт:
Стемнело. Мужики расположились у рощицы. Было тихо. Изредка где-то очень далеко погромыхивало да зудели комары.
Часа через два высоко в небе послышался гул самолета. По звуку было понятно – немецкого. В войну на слух различали – свой или немецкий? – даже пацаны, жизнь заставила.
Мужики вскочили.
– Зажигай свой и беги ко второму! – крикнул Сахно.
Неизвестный мне агент помчался разжигать костер. На конце поля взметнулось пламя. Сахно тут же чиркнул пару раз зажигалкой и поджег свой.
Самолет не пролетел
Вскоре вспыхнул третий костер.
Когда самолет пролетал над нами, вверху раздался едва слышимый хлопок раскрывшегося парашюта, за ним – еще один. Я удивился – зачем им столько груза? Не унесут ведь в руках столько.
В роще было тихо и безветренно, а на высоте, вероятно, ветерок, потому что парашюты сносило.
Гул самолета стал удаляться.
Первый парашют приземлился почти в центре поля. В неверном свете костров было видно, что это тюк, опоясанный брезентовым ремнем. Второй парашют несло на рощицу, где лежал я. Он опустился на дерево, и это явно был не груз, потому как со стороны парашюта донеслись матерные слова. Агент, и агент русский. Немец бы ругался на своем. Парашют белел на дереве, даже в темноте его было видно.
К этому парашюту со всех ног уже бежал Сахно, его топот я слышал. Подбежав к дереву и запыхавшись, он спросил:
– Ты жив?
– Вроде, только ободрался о ветки. Помоги спуститься.
Сахно полез на дерево. Момент удобный. Я подобрался поближе, щелкнул затвором автомата.
– Обоим спуститься, только без шуток, стреляю сразу на поражение. Вы окружены.
Сам отошел в сторону. Если агента учили серьезно, он и на голос может выстрелить довольно точно. Стать трупом мне не хотелось.
Минуту висела тишина. Поразмыслив о своем положении, агенты почти одновременно сказали:
– Сдаемся.
Еще бы! На дереве отстреливаться от противника, которого не видно и численность которого неизвестна – безумие.
Сначала спустился Сахно. Я быстро его обыскал – оружия при нем не было. Выдернув из его брюк ремень, я повалил его на землю и связал руки сзади. Вязать мгновенно и прочно я научился еще в разведке.
– Парашютист, ну-ка, быстро спускайся!
– Не могу, в ветвях застрял.
– Что мне тебя – учить, что делать? Расщепляй ремни подвески, лезь по ветвям.
– Высоты боюсь, упаду.
– Вот я дам очередь, мертвым упадешь.
Вверху послышалось сопение, щелчок расстегиваемого замка. Зашуршали ветки, агент медленно начал спускаться. Потом послышался вскрик, чертыханье, ветки затрещали, и тело агента полетело вниз. Раздался глухой звук удара. Тело лежало неподвижно.
Никак разбился? Нет, агент дернулся и застонал.
Я подскочил, обшарил его, вытащил из кобуры на поясном ремне пистолет.
– Ты один? Еще другие есть?
– Нет. Нога!
Послышались приближающиеся голоса. Через поле к нам шли Свиридов с Никоновым. Они вели перед собой связанного человека.
–
– Слышу, ломитесь, как стадо слонов на водопой.
– Чего тут у тебя?
– Любителя костры разводить взял, а с парашютистом пока не знаю чего – похоже, ногу сломал.
– Сейчас машину подгоним.
Андрей убежал за машиной. Вскоре послышался шум двигателя, ночную темноту прорезал свет фар. Полуторка свернула с дороги на поле, и лучи фар высветили белое пятно парашюта и сброшенный груз. Послышался стук дверцы и тяжелый шлепок.
Свет фар приблизился к нам. Водитель подрулил, направив яркие лучи от фар на пространство под деревом. Из кабины вышел довольный Андрей, подошел к нам.
– Груз с парашютом в кузов закинул, – пояснил Андрей.
При свете фар мы осмотрели ногу агента. Не повезло ему: голень сломана, перелом открытый, брючина порвана, кости торчат, кровища.
Я снял с агента ремень и перетянул ногу ниже колена. Андрей перевязал его прямо поверх брюк своим индивидуальным пакетом. Потом водитель и Андрей перенесли покалеченного в кузов полуторки.
– Все, едем, – сказал Свиридов.
– Нет, парашют надо снять.
– На кой черт он тебе сдался?
– Его с дороги видно, разговоры разные пойдут.
Я полез на дерево. При свете фар все-таки было видно – куда лезть и какие ветки выдержат мой вес. Ухватился за подвеску, дернул раз, другой… Парашют немного сдвинулся с кроны дерева. Я дернул посильнее и чуть сам не свалился, потому что полотно соскользнуло с ветвей.
Я опустился ниже, дернул снова. Остатки парашюта зашелестели по веткам и плавно осели на землю большим белым пузырем. Парни живо подхватили его, скатали рулоном и забросили в кузов.
Спустился и я, только чудом не поранив и не выколов в темноте глаза.
Мы забрались в кузов.
Свиридов захлопнул дверь кабины:
– Давай, гони в отдел.
Водитель выжимал из полуторки все, на что она была способна, и нас трясло немилосердно.
Пятнадцать минут, и мы – в городе. Подкатили к отделу СМЕРШа. Выгрузили сброшенный с самолета тюк, Сахно и незнакомого напарника его отвели в камеру подвала. Андрей уехал с покалеченным диверсантом в госпиталь.
Несмотря на поздний час, Сучков ждал возвращения группы.
Я доложил полковнику о выброске груза и захваченном парашютисте.
– Где он – давай его сюда.
– В госпиталь Никонов его повез – приземлился неудачно, ногу сломал.
– Когда допросить его можно будет?
– Не могу сказать – я не врач. Андрей вернется, доложит.
– Тогда несите сюда «посылку», посмотрим.
Мы со Свиридовым занесли тюк из коридора в кабинет, расстегнули пряжки на ремнях. Добротно упаковали груз немцы!
Вскрыли брезентовый тюк. Тщательно упакованные, в нем лежали четыре батареи к рации, толстая пачка денег купюрами разного достоинства, несколько пачек документов.