Смерть № 1 Лены Н.
Шрифт:
Во, Чуня, какие клиенты у нас встречаются. А у тебя-то как с юмором, с веселыми больными? Изложи давай.
Вчера эта пигалица, новоиспеченная Каренина преподнесла сюрприз. «Доктор Айболит, — в коридоре меня остановила и фары свои наставала, — как вы относитесь к Меркуцио?» «К какому Меркуцио?» «Из третьей палаты». «Что-о?!» — решил, спятила моя крыска Лариска. «Шутка. К Меркуцио из «Ромео и Джульетты». «А-а, — говорю, — да я не очень-то и помню его. Веселый вроде парень». «Веселый самоубийца. Самый веселый в мире. Ведь так?» «Ну, это ты загнула. В «Ромео и Джульетте» общеизвестны только два самоубийцы — Ромео и Джульетта». «Нет, помните, Меркуцио же знал, что Тибальт — лучший клинок Вероны? Знал и пошел с ним — на ровном месте прицелился — драться. А умирал как… Веселее всех в мире». «Ладно, — говорю, — ты, Лариска, перегрелась от чтения, находишься на грани закипания. Пусть веселый самоубийца Меркуцио будет твоей версией. Литературоведческой».
Чунь, я от этого разговора прямо вспотел. Крутая девочка. Надо же, вспомнила какого-то занюханного Меркуцио. Я бы до старости о нем не вспомнил.
В общем, крыска Лариска скрашивает мое занудное существование в больнице. Я тут и о самоубийцах на досуге поразмышлял. Эгоизм это сплошной. Всем плохо, тебе одному хорошо. Философия, а, Чунь?
Главный прикол с крыской Лариской. Сегодня к ней приезжали ребята из школы и учитель. Кстати сказать, мне он сразу не понравился. Суетливый чувак, тараторит, руками размахивает. «Ребята, — говорит, у самого голос от восторга на щенячий визг переходит, — давайте все вместе выйдем в сад! Там так хорошо! Деревья в молодой листве, бабочки порхают! Помните, у Тютчева…» И начал урок им долбить, стишки читать. Умора. Я чуть от юмора не лопнул.
Потом он попросил у меня разрешения поговорить с Лариской в ординаторской. Чтобы ребята не слышали. Я, понятное дело, пож-жалуй-ста.
Он посадил ее перед собой, взял правую руку в свою (левая у Лариски — в гипсе, я тебе уже сообщал) и спрашивает: «Почему у тебя пальцы как ледышки? Боишься?» «Нет, — Лариска отвечает. — Никого не боюсь». Он: «Ты не волнуйся, все будет хорошо. Со всяким может случиться… Не станешь расстраиваться? Даешь слово? А?» «Нет, — твердо так ответила Лариска, — не буду расстраиваться и вам не советую». Тут она вынула свою руку из его и — представляешь, Чунька! — похлопала учителя по щеке! Как сопляка. Малыша. Застрелиться!
Встала и пошла. Прямо сцена из спектакля.
Учитель потоптался на месте и говорит: «Слушай, старик, валидол есть?» «В Греции все есть». «А то с ума сойдешь с этой ребятней. Чего я в учителя пошел?.. И эта тоже на мою голову…» «Чего эта? Чего эта? — решил я Лариску защитить — Она, бедняжка, хлебнула уже, пережила, под поезд бросалась». «Что-о? — Учитель глазки округлил. — Ты веришь, ее поезд сшиб? Слушай больше. Подростковые больные фантазии. Она у бабушки на даче отдыхала и случайно упала в погреб. Вот тебе и переломы, синяки на фасаде».
Я чуть от внутреннего смеха не умер. Дела. Потом учитель и ребята ушли. Лариска в палате за новую книгу взялась. А у меня по «скорой» — очередной аппендицит.
Сечешь? История для романа. Завидуй, Чуня, завидуй, куда тебе со своим дневничком! Такие истории на дороге не валяются. Но если хочешь — сюжет дарю. Дерзай, доктор Чехов, пиши во имя славы и отечества.
Жму краба. Серега.
Р. S. Да, забыл штришок. Учитель называл Лариску Леной. Бред какой-то. Я даже в историю болезни посмотрел: нет, верно — Лариса Новикова. Но все же я потом спросил крыску Лариску: «Ты — кто? Лариса или Лена? В истории болезни — ошибка?» «Нет, — ответила она, — не ошибка. Понимаете?»
Ничего не понимаю. А ты, Чунька? Набросай мне пару строк или звякни. Жду. Твой С.