Смерть Артура
Шрифт:
— Все, что вы захотите и пожелаете, благородная девица, я непременно исполню, вы только сведите меня с этим рыцарем.
— А теперь, славный рыцарь, езжайте за мной.
И она привела его к тому дереву над ручьем, где висел таз. Сэр Ланселот напоил коня, а потом стал бить древком копья в медный таз, покуда не вывалилось дно. Но хоть долго он так колотил, никто перед ним не появился. Тогда поехал он в обход под стенами замка и скакал так целых полчаса. Вдруг завидел он — скачет впереди него могучий рыцарь и гонит перед собой коня, а на коне поперек седла лежит рыцарь в доспехах, по рукам и ногам связанный. И чем ближе они съезжались, тем все более знакомым казался он сэру Ланселоту. Наконец узнал он в нем сэра Гахериса,
— Ну, прекрасная девица, — говорит сэр Ланселот, — вон там я вижу рыцаря, крепко-накрепко связанного, а это — мой товарищ и брат сэра Гавейна. Так что для первого почина обещаю вам, с милостью Божией, этого рыцаря освободить. И разве только полонивший его рыцарь сидит в седле покрепче моего, а то я и всех остальных его пленников спасу, ибо, как я полагаю, среди узников его томятся два моих брата.
К этому времени и тот его уже заметил, и схватились они оба за копья.
— Вот что, славный рыцарь, — промолвил сэр Ланселот, — опусти с седла этого раненого рыцаря, и пусть он немного отдохнет, мы же с тобой тем временем померимся силой. Потому что, как стало мне известно, ты чинишь и прежде чинил мне немало оскорблений, а рыцарям Круглого Стола позор и поношения. Так что теперь — защищайся!
— Ах, и ты тоже принадлежишь к Круглому Столу, — отозвался Тарквин. — Я плюю на тебя и на твоих соратников!
— Слишком много слов, — сказал сэр Ланселот. — Не довольно ли с тебя будет для первого раза?
Вот уперли они свои копья в седельные упоры и ринулись один другому навстречу с такой силою, как только могли скакать их кони. Ударили один другого в середину щита, да так, что под обоими седоками хребты конские переломились, и оба рыцаря упали оглушенные. Чуть опомнились, выпростали с поспешностью ноги из стремян, выставили щиты перед собою и, мечи обнажив, схватились яростно. И столь могучими ударами осыпали один другого, что ни щиту, ни броне не выстоять под таким ударом.
И потому скоро они оба получили немало жестоких ран и оба бедственно истекали кровью. Более двух часов они так рубились, то уклоняясь, то нападая, чуть только противник приоткрывался. Под конец выбились оба из сил, задохнулись и стояли друг против друга, опершись о мечи свои и тяжело дыша.
— Вот что, друг, — промолвил Тарквин, — попридержи покуда руку и ответь мне на вопрос, который я тебе задам.
— Спрашивай, — говорит сэр Ланселот.
И так сказал тогда сэр Тарквин:
— Ты высок и широк костью, как никто из рыцарей, мне когда-либо встречавшихся, и бьешься ты всех дольше не задохнувшись. Уподобить тебе я могу только одного рыцаря, которого всех более на свете ненавижу. И если только ты — не он, я готов с тобою вступить в согласие и ради тебя освобожу всех пленников моих числом в шестьдесят четыре, только ты назови мне свое имя. Мы с тобою заключим дружбу, и, покуда живу я, буду я тебе верен.
— Хорошо сказано, — отвечал сэр Ланселот, — но раз уж ты предлагаешь мне твою дружбу, чтобы мог я ее принять, открой мне, кто тот рыцарь, что ненавистен тебе более всего на свете.
— Правду сказать, — отвечал ему сэр Тарквин, — имя ему — сэр Ланселот Озерный, ведь он убил моего брата сэра Карадоса из Башни Слез, а он был из лучших рыцарей на свете. И потому для него изо всех рыцарей делаю я исключение: только бы мне с ним встретиться — и одному из нас в живых не быть, в том я дал клятву. Из-за этого Ланселота я уже убил сотню славных рыцарей и столько же вконец изувечил, так что до могилы останутся они калеками, и еще многих сгноил в темнице. Но еще содержатся у меня шестьдесят четыре пленника, и все получат свободу, только ты назови мне свое имя, если ты, конечно, не сэр Ланселот.
— Значит, — отвечал сэр Ланселот, — все зависит от того, кто я таков: или будет мне от тебя мир, или же война не на жизнь, а на смерть. Ну так вот, сэр рыцарь, я отвечу на твой вопрос: услышь и знай, что я — сэр Ланселот Озерный, сын Бана, короля Бенвикского, и верный рыцарь Круглого Стола. А теперь защищайся как можешь!
— Ага! — вскричал сэр Тарквин. — Тебе изо всех рыцарей на свете я рад более всего! И теперь мы не разойдемся, покуда один из нас не падет мертвый.
И они ринулись друг на друга, точно два диких быка, размахивая щитами, разя мечами, ничком падая на землю и вновь подымаясь. Так бились они еще два часа с лишним, не зная ни на миг передышки, и сэр Тарквин нанес сэру Ланселоту множество ран, так что вся земля там, где они сражались, была забрызгана кровью.
Но вот наконец ослабел сэр Тарквин, дрогнул, отступил немного и от усталости приспустил щит. Увидел это сэр Ланселот, одним прыжком подле него очутился, ухватил его за подбородник шлема, поверг на колени и, сорвав с него шлем, перерубил ему шею.
А после того отошел сэр Ланселот к девице и сказал ей:
— Благородная девица, я готов отправиться с вами, куда вы пожелаете, но у меня нет коня.
— Любезный сэр, — промолвил тут раненый рыцарь, — возьмите моего коня, а меня пошлите в этот замок освободить пленников.
И он взял Гахерисова коня и просил его о коне не печалиться.
— Нет, нет, мой любезный господин, я рад отдать вам его, ибо вы спасли и коня моего, и меня. Я видел сегодня, что вы лучший рыцарь на свете, ибо сегодня у меня на глазах вы убили мужа могущественнейшего и рыцаря лучшего в свете, не считая вас. Но прошу вас, благородный сэр, — сказал Гахерис, — назовите мне ваше имя.
— Сэр, мое имя — сэр Ланселот Озерный, и вы всегда по праву можете рассчитывать на мою помощь ради короля нашего Артура и в особенности ради моего господина сэра Гавейна, родного вашего брата. А когда вы войдете вон в тот замок, там, сдается мне, найдете вы многих рыцарей Круглого Стола, ибо я видел их щиты, мне знакомые, висящими вон там на дереве. Там и щит сэра Кэя, и сэра Бранделя, и сэра Галихуда, щит сэра Бриана Листенойзского, сэра Алидука, сэра Мархальта и еще многих, кого я сейчас не упомню, а также Щиты двух моих братьев: сэра Эктора Окраинного и сэра Лионеля. Прошу вас, передайте им всем мой поклон и скажите, что я наказал им взять в этом замке, какого добра они пожелают, и пусть непременно братья мои возвращаются ко двору и там меня ожидают, ибо я намерен быть там к празднику Пятидесятницы. А сейчас я должен ехать вот с этой девицею, дабы исполнить мое обещание.
Так расстались они с Гахерисом, и Гахерис отправился в замок и там разыскал привратника и ключаря, который держал все ключи. Но сэр Гахерис швырнул его на землю и отнял у него ключи; и отомкнул он с поспешностью двери темницы и выпустил на волю всех узников, и каждый из них помогал товарищу освободиться от оков. Когда же увидели они сэра Гахериса, то стали его благодарить, ведь они думали, что это он победил сэра Тарквина потому что он был изранен.
— О нет, сэры, — отвечал им сэр Гахерис, — это не я, а сэр Ланселот убил его в честном бою своими руками, и он шлет вам всем свой поклон и наказал вам поспешать ко двору короля Артура. Вам же, сэр Лионель и сэр Эктор Окраинный, он наказал там при дворе его дожидаться.
— Ну нет, — сказали его братья, — мы поедем за ним и разыщем его, если будем живы.
— И я тоже, — сказал сэр Кэй, — разыщу его прежде, чем вернусь ко двору, не будь я верный рыцарь.
Обшарили они весь дом, нашли, где хранились там доспехи, и в них облачились; и каждый рыцарь отыскал своего коня и все, что ему принадлежало. А тут прибыл в замок лесничий и привел четырех лошадей, груженных жирной олениной.
Увидел его сэр Кэй и говорит:
— Вот славная пища нам на ужин, ведь мы уже много дней не отведывали доброго угощения.