Смерть Артура
Шрифт:
Они же все были в черных доспехах и держали щиты наготове и мечи обнаженными. Но когда сэр Ланселот попробовал пройти мимо них, они расступились перед ним в обе стороны и его пропустили, он же осмелел и прямо пошел в часовню. Там внутри не оказалось иного света, кроме одной тускло горящей лампады, но вскоре он разглядел в глубине мертвое тело, завернутое в шелковое полотнище. Нагнулся сэр Ланселот и отрезал от того полотнища лоскут, и почудилось ему при этом, будто бы земля под ним вздрогнула; и стало ему страшно.
Потом видит он, лежит подле мертвого
— Рыцарь Ланселот, выпусти из рук этот меч, иначе ты умрешь!
— Умру я или нет, — отвечал Ланселот, — громкими словами вы у меня его не отнимете. А потому придется вам за него сразиться.
И с тем пошел прямо на них, и они его пропустили.
Но за оградой часовни повстречалась ему прекрасная девица и сказала:
— Сэр Ланселот, оставьте этот меч, где взяли, иначе за него вы умрете.
— Не оставлю, — говорит Ланселот, — не посмотрю ни на какие угрозы.
— Вы правы, — говорит тогда она, — ведь если бы вы его оставили, не видать вам больше королевы Гвиневеры.
— Значит, был бы я последним глупцом, если бы согласился этот меч оставить.
— Тогда, любезный рыцарь, я прошу вас, — говорит девица, — поцелуйте меня, один только раз.
— Нет, — отвечал сэр Ланселот, — не могу. Бог не велит.
— Сэр, если бы вы меня поцеловали, тут бы вам и конец пришел. А теперь, увы, вижу я, — сказала она, — что все труды мои напрасны, ибо эту часовню я велела возвести лишь ради вас и ради сэра Гавейна. Его я один раз к себе залучила, когда бел он поединок с тем самым рыцарем, что лежит сейчас там у меня мертвый, — с сэром Гилбертом-Бастардом; а в тот день он отсек сэру Гилберту левую руку. Теперь же открою я тебе, сэр Ланселот, что вот уже семь лет я тебя люблю, но ни одной женщине не дано внушить тебе любовь, кроме королевы Гвиневеры. И потому, что не дано мне вкусить радости с тобою живым, не было мне в этом мире иного утешения, как только завладеть твоим мертвым телом. Я бы тогда его умастила смолами, пеленами окутала и до конца дней моих у себя бы хранила — и каждый день бы тебя обнимала и целовала, назло королеве Гвиневере.
— Складно вы говорите, — сказам сэр Ланселот, — спаси Иисус меня от ваших хитрых чар!
И с тем сел он на коня и ускакал от нее прочь. Она же, как повествуется в Книге, так горевала от разлуки с сэром Ланселотом, что в две недели умерла; а звали ее Волшебница Хелависа, владычица Негрского Замка. А сэр Ланселот повстречался с той девицей, сестрой сэра Мелиота, и когда увидела она его, то всплеснула руками и от радости заплакала. Поскакали они в замок, где лежал израненный сэр Мелиот, и лишь только сэр Ланселот его увидел, сразу же признал, хоть и был он совсем бледен, как земля, столько потерял он крови.
Увидав сэра Ланселота, встал сэр Мелиот на колени и громко воскликнул: — О господин мой сэр Ланселот! Помоги мне!
Бросился к нему сэр Ланселот, коснулся его ран Гилбертовым мечом и отер их кровавым лоскутом от того же полотнища, в которое был Гилберт завернут, — и встал он жив и невредим и здоров, как никогда. Велика тут была их радость. Был оказан у них сэру Ланселоту наилучший прием. А наутро сэр Ланселот с ними простился и наказал сэру Мелиоту, чтобы поспешал он ко двору короля Артура, ибо близок уже праздник Пятидесятницы. «И там, милостью Божией, вы тогда меня найдете».
Едет сэр Ланселот долго через чужие земли, через болота и долины. И случилось ему наконец выехать к прекрасному замку. Едет и слышит он, словно бы колокольцы звенят, а потом видит: пролетела у нею над головой птица-сокол и села на высокий вяз, а к цевкам у нее долгие нити-поводки навязаны. Села птица-сокол на ветку, нити-то в сучьях запутались, и когда надумала она взлететь, то лишь взмахнула крылами и повисла лапами вверх. Смотрит на нее сэр Ланселот, видит, что это добрый ловец, и стало ему ее жаль. Тем временем выехала из замка дама на лошади и громко кричит:
— Ланселот, Ланселот! Как есть ты цвет всего рыцарства, помоги мне достать моего ловчего сокола! Если не верну я его, меня убьет господин мой, ибо эта птица поручена моим заботам, да я ее упустила. И если господин супруг мой про то узнает, он без дальних слов меня зарубит.
— Как же зовут вашего господина? — спрашивает сэр Ланселот.
— Сэр, — она отвечает, — его имя — сэр Фелот, он рыцарь короля Северного Уэльса.
— Что ж, прекрасная дама, раз уж вы знаете мое имя и взываете к моему рыцарскому долгу, я сделаю что могу, чтобы достать вам этого сокола. Но, видит Бог, я не мастер лазать, да и дерево уж очень высокое и мало на нем суков, по которым можно было бы взбираться.
Вот спешился сэр Ланселот, к этому же дереву привязал своего коня и даму попросил, чтобы расстегнула на нем доспехи. А от доспехов освободившись, снял он с себя всю одежду до штанов и рубахи и, могучий и ловкий, стал карабкаться вверх по Дереву, долез до сокола, смотал нити на сухой сучок, обломил его и сбросил вместе с птицей вниз.
Схватила дама сокола на руки. И тут вдруг вышел из зарослей Фелот, ее муж, весь в латах, в руке меч обнаженный, и так говорит Ланселоту:
— Ага, рыцарь Ланселот! Наконец-то ты мне попался!
И встал у корней под вязом, готовясь его зарубить.
— Ах, госпожа! — сказал сэр Ланселот, — зачем вы меня предали?
— Она сделала лишь то, что я ей велел, — отвечал сэр Фелот. — И потому ничего тут не поделаешь: наступил час тебе умереть.
— Позор тебе, — говорит сэр Ланселот, — что ты, рыцарь в полном вооружении, задумал изменой убить нагого.
— Все равно не будет тебе пощады, — отозвался сэр Фелот, — так что спасайся, если можешь.
— Воистину, — сказал сэр Ланселот, — позор тебе будет, но уж раз ты не согласен ни на что другое, возьми себе мои доспехи, повесь только на сук мой меч, чтобы я мог его достать, а тогда уж убивай меня, если сумеешь.