Смерть айдола
Шрифт:
– А сейчас мне вообще дали вместо адвоката какую-то девчонку, которая весь процесс просидела с открытым ртом. Впечатление, будто она судью в мантии первый раз в жизни увидела! В последний день подвели ко мне и сказали – «Вот твой адвокат». Словно не знают, что по закону защитник предоставляется за пять дней до проведения слушаний. За это время он, вместе с обвиняемым должен обсудить нюансы и выработать стратегию поведения в суде. Соблюдение законов в армии? Нет, не слышали! В результате мне пришлось самой себя защищать, хоть я и не юрист по образованию. Итог – дело проиграно. Решением суда я обязана принести извинения педагогическому коллективу университета
– Так вот! Не желаю больше быть военнослужащей и требую немедленной демобилизации! – глядя в глаза Им ЧхеМу, заявляю я.
Генерал опоздал к началу заседания. Точнее – «задержался», ибо начальники не опаздывают, а «задерживаются», но его появление я счёл удачной возможностью высказать ему всё, что давно собирался. А то от разговоров со всякими чинами толку нет. Смотрят на тебя, а результат – как вода в песок!
Зато сейчас я выговорился. Перечислил всё, что сделал, выполняя свои обязательства перед армией и как в ответ она везде меня «прокатила», когда мне нужна была помощь. А в конце озвучил своё требование. Посмотрим, каков будет на него ответ.
Вижу, как майор косится на не спешащего открывать рот генерала. Им ЧхеМу сидит с непроницаемым выражением лица и смотрит на меня, как, наверное, сапёр - на мину. Вроде того, что враг, но которому уже не раз глядели в лицо. Сурово, в общем, если одним словом.
– Ваши претензии понятны. – наконец, произносит генерал и, повернув голову, кивает председателю. – Продолжайте, господин майор.
Тот немного мешкает и, помявшись, задаёт вопрос, который я уже слышала сегодня раза три с начала заседания.
– То есть, - вы, госпожа Пак ЮнМи, утверждаете, что не считаете себя нарушившей закон Республики Кореи?
– Да, не считаю. – отвечаю я, крайне задетый поведением генерала.
Я, к нему как к человеку, ночей не спал, когда нужно было подготовить выступление, а он значит вот так вот?!
– Прошу прощения, господин майор. – говорю я, не дав тому успеть спросить что-нибудь ещё. – Считаю, что сказала по интересующей вас теме всё, что было необходимо. Поэтому далее я отказываюсь отвечать на вопросы. Бессмысленные повторения одного и того же не привнесут к пониманию дела ничего нового. Если вы считаете мою вину очевидной, - передавайте дело в суд. А попусту болтать языком я больше не хочу. Извините, если моё поведение было недостаточно уважительно, господин майор.
Наклоняю голову, делаю поклон. Майор, некоторое время поизучав меня взглядом, кивает и поворачивает голову вправо, смотрит в ту сторону стола, за которой сидят его подчинённые. Потом поворачивает голову в другую сторону, смотрит на генерала.
– Думаю, мы достаточно услышали сегодня, чтобы сформировать мнение о случившемся. – говорит он, обращаясь к Им ЧхеМу.
– Согласен. – кивнув, коротко отвечает ему тот.
– И я требую адвоката! – заявляю я. – Нормального! А не такого, который ни разу судьи не видел!
Ответом мне служит общее молчание.
Время действия: пятнадцатое ноября
Место действия: здание службы военной полиции Республики Корея.
Лежу, телик смотрю. Чувствую, что начинаю опухать от безделья. После приснопамятного разговора с генералом заканчивается уже третий день – и ничего! Словно забыли. Кормят, бельё одежду свежую дают, но больше – всё! Ни адвоката, ни разговоров длинных, ни психологических исследований, с целью обнаружения у меня совести и определения её размеров. Единственно, когда я стал уже возмущаться, сообщили, что семья моя поставлена в известность и не считает меня сгинувшей в застенках Мордора. Точнее, в застенках контрразведки. И дома всё хорошо. А общение мне разрешат после, если будет РЕШЕНИЕ. Так прямо большими буквами и с придыханием. После этого я понял, что здесь какой-то треш с Сатанией и шлюхами, а не демократия с республикой, плюнул и решил немного подождать этого самого РЕШЕНИЯ. Выспаться пока…
Ну вот, - я это сделал, отлежал бока и чувствую себя готовым начать поиски этой самой демократии, которая где-то затерялась. Башкой в дверь камеры долбить не собираюсь, буду объявлять голодовку. Бескровно и весьма перспективно для дальнейшей работы. Выпустят же когда-нибудь из этого застенка? Двери распахнутся, и на пороге - я! Стройный и красивый, стопроцентно готовый для рекламной деятельности и не только…
… Кстати, не настала ли пора начать узнавать, что там с роялти? Двенадцатый месяц года на носу, как говорится, - время «расплаты для агентства», они об этом что-нибудь думают или нет? Не удивлюсь, если в свете наших взаимоотношений они ничего не думают. Ладно, узнаем.
В теленовостях последние два дня показывают много интересного. Вчера была суббота, сегодня воскресенье и на выходные оппозиционная партия организовывала в Сеуле и Пусане акции протеста под лозунгом – «Объединение ради будущего!». Ну акция, да и акция, в странах такое порой бывает. Только весь прикол в том, что демонстранты таскали с собой мои портреты. И сами активисты, призывая с трибун, вкручивали в свои речи посыл типа – «даже корейские школьницы знают, до чего довёл страну этот проклятый фигляр ПэЖэ!»
Конечно, про «ПэЖе» ничего не было. Это я так, утрирую. Но, честно говоря, - я офигел, когда увидел свои фото на палках, вроде тех, с которыми мои родители ходили на первомайские демонстрации во времена СССР.
Потом выяснилось, в чём дело. Оказывается, в политической жизни Кореи начался сезон обострения – дан старт избирательной кампании по выборам в парламент. Вот заинтересованные люди и вышли на улицы, едва был открыт «сезон охоты». Я понимаю, что те, кто вышел, - умеют извлекать из этого вида деятельности прибыль. Но, прошу прощения за мой французский, – «я-то тут при чём»? Не спросив ни разрешения, ни согласия, приклеили мои фото к себе на плакаты и ходят, всем их показывая. Никогда серьёзно не задумывался о себе в роли корейской Жанны Д’Арк. И вполне возможно, что моё затянувшееся забвение как раз связано с этими «носителями портретов». Напрягшаяся власть изучает контакты между мною и своими конкурентами, а я – сижу, готовлюсь к голодовке.
Не, ну вообще, - у демонстрантов ни стыда, ни совести! Хотя бы хоть чё-нить дали за использование образа! Вот выйду на свободу, - пойду к их главному, потребую свой процент! Пусть не думает прокатиться «на шару».
Кроме бурления политической жизни, -по телику показывают всякие шоу с моим отсутствием, в ходе которых рассказывают про меня всякую чушь. Интересно, можно ли и у медиа-компаний потребовать долю того, что они на мне заработали? Использовали меня в качестве темы обсуждения? Использовали. Значит, – пусть платят.