Смерть айдола
Шрифт:
Внезапно замечаю, - когда тональность музыки повышается, «золотинки» опускаются ниже. Понаблюдав за перемещениями, удостоверяюсь, что не ошибся. «А если попробовать воздействовать на них своим голосом?» - приходит в голову мысль. Пробую. Пою, изображая из себя оперную певицу. При первых звуках моего голоса песчинки вздрагивают и, потеряв синхронность,
«Офигеть как я могу!» - поражённо думаю я, слыша, как мой голос поднимается всё выше и выше. – «Это уже в какой я октаве? И вроде не чувствую, что «упёрся». Вроде ещё могу!»
Поднимаюсь в тоне ещё, но объект моего преследования перестаёт реагировать. Останавливается метра два выше головы и ниже опускаться больше не хочет.
«Может «мощи» добавить?» - приходит в голову следующая идея.
Набираю в грудь как можно больше воздуха и стараюсь петь как можно громче.
Секунду ничего не происходит, потом вдруг раздаётся непонятно откуда какой-то стеклянный звон и на меня обрушивается облако золотых крупинок.
Они – вокруг меня! Я – среди них! Кажется, я даже их вдыхаю! Они поют, и я пою вместе с ними, переживая чистейший экстаз. Не знаю, сколько это продолжается, но тут меня толкают в бок, сбивая с дыхания. Мой голос вылетает из мелодии, гармония рассыпается, в песчинки золотистыми мальками прыскают во все стороны. Всё исчезает.
«Блин, Мульча! Такой сон испортила! Мульча??!!»
(несколько позже)
Тащусь по коридорам, пытаясь «сориентироваться», - как я сюда попал и что до этого было. Пока в голове какая-то невразумительная каша из каких-то «обрывков» и ничего конкретного о прошлом вспомнить не получается. Единственно неоспоримое – последнее время я плохо ел. Ноги еле идут. Мульча сзади топает по каменным плитам
Внезапно до моего слуха доносятся звуки хорового пения. Подумав – «там, где люди, там и еда», сворачиваю в ту сторону старающихся певцов. Через пару минут ходьбы коридор заканчивается, и я оказываюсь у дверей зала в котором репетирует хор монахинь. Поют, что-то из церковного репертуара. Решив, что прерывать тётушкам их богоугодное дело просьбой – «дайте пожрать», будет неприлично (я ещё не до такой степени оголодал, чтобы не потерпеть пяти минут) опираюсь спиной о косяк. Хористы обычно долго без перерывов не упражняются….
Прикрываю глаза, дабы легче было стоять и вновь вижу кружащие золотые песчинки из сна. Вслушиваюсь в пение монахинь и вдруг в голову приходит идея им «подсобить». Набираю побольше воздуха и…
….
Высокий чистый голос внезапно взлетает вверх, заглушая собою пение хора. Поднявшись на высоту, которую в храме никто отродясь не слышал, он рассыпается серебряным дождём, вызывая в сердцах слышащих его внезапную сладость и ощущение радостной благодати. Исполнив припев, певец замолкает, но монахини продолжают неподвижно стоять, вслушиваясь в эхо красоты, ещё продолжавшей звучать в их памяти.
Женщина, дирижировавшая хору, поворачивается к стоящей у дверей осунувшейся девушке.
– Что это было? – в наступившей тишине удивлённо спрашивает она у неё.
– Айдол умер.
– секунду подумав, отвечает та и добавляет. – Родилась «звезда»!
Из-за девочки выходит чёрная кошка и усевшись на пол, внимательно оглядывает хористок зелёными глазами.
Конец книги - «Косплей Сергея Юркина. «Смерть Айдола»