Смерть Билла Штоффа
Шрифт:
– А как ваши фамилии? Документы у вас есть? А хотя, ладно, проходите.
Бамбуков, взлохмаченный и подвижный, сидел на стуле и на огромной электрической пишущей машинке печатал какую-то статью. С интеллигентным выражением на лице журналист сказал вошедшим:
– Отцы! Пять минут, и мы спускаемся вниз пить портвейн!
– С милиционером?
– Нет, со мной, - сказал Бамбуков, продолжая стучать по клавишам. Внизу у нас классный бар! Еще один абзац... "Коммунистическое сознание это духовная необходимость для советского
– А зачем пишешь?
– спросил бескомпромиссный Стрекозов.
– Иначе на что бы я пил портвейн?
– честно ответил Бамбуков и, ухватив литераторов под руки, повел их в подвальчик при редакции журнала "Наша смена".
Возле стойки, на которую скучая облокотился упитанный до колобковости бармен, возникла неловкая пауза.
– Какой ты будешь брать портвейн?
– спросил у Бамбукова Дамкин.
– Какой вы купите, такой и выпью.
– А я думал, нас тут угостят.
– Кто у кого берет интервью?
– сурово спросил Бамбуков.
– Логично, - согласился Дамкин, доставая последние десять рублей.
Взяв две бутылки 777-го портвейна, все уселись за столик у окна.
– Отцы! Читал я вашего "Билла Штоффа" - это нечто! У вас когда-нибудь брали интервью?
– Мы каждое утро берем друг у друга интервью, - ответил Дамкин.
– Тогда первый вопрос...
Бамбуков задумался и завертел в руках бутылку портвейна.
– У вас штопора нет?
– Это хороший вопрос, - нашелся Стрекозов.
– Как-то у греческого философа Сократа спросили, почему он не живет в бочке, как это делает философ Диоген. На что Сократ ответил, что вдвоем с любовницей они там не поместятся.
– Так Сократ был гомосексуалистом, - сказал образованный Бамбуков.
– У него должен был быть любовник... Забыл, как его звали.
– Это была вовсе и не его любовница, а Диогена. Сократ ее терпеть не мог...
– К чему, собственно, вы завели разговор о Сократе?
– А на фига ты спрашиваешь штопор, когда бутылки с портвейном нужно открывать ножом?
– Вам, специалистам, видней, - сострил Бамбуков.
– Наливай полнее.
Портвейн был красным, вкусным и нажористым.
– Ты интервью на магнитофон будешь писать или в блокнот?
– спросил Стрекозов.
– У меня память хорошая, я запомню!
– Везет людям, - Дамкин отпил портвейна.
– А у меня память дырявая, как дур-шланг.
– Традиционный вопрос, - продолжил Бамбуков.
– Как у вас получается писать вдвоем? Как у братьев Ильфа и Петрова?
– А как они писали?
– Один бегал по редакциям, другой охранял рукопись от других братьев.
– Понятно. Мы оба бегаем по редакциям, поэтому рукописи у нас постоянно воруют.
– Наливай, - перебил Дамкина Стрекозов.
– А какие-нибудь неукраденные романы или рассказы у вас еще остались?
– Ясный пень!
– воскликнул Стрекозов и достал из сумки толстую папку с золотыми словами "На подпись".
– Можешь полистать.
– Наливай, - согласился Бамбуков, бережно принимая тяжелую папку.
Зашуршали страницы. Журналист время от времени всхрапывал, посмеивался и щедро похваливал:
– Обалдеть! Гениально! Блеск! Я сейчас умру!
Польщенные Дамкин и Стрекозов, скромно потупившись, отхлебывали портвейн, в глубине души соглашаясь с умным и все понимающим Бамбуковым.
– Слушайте, отцы, давайте я вам найду издателя!
– Давай!
– кивнул Дамкин.
– Издадим, гонорар получим и еще раз с тобой портвейна попьем!
– Надо бы тебе побыстрее у нас интервью взять, - сказал Стрекозов.
– А то мы напьемся сейчас как свиньи, двух слов связать не сможем.
– Что вы волнуетесь? Я сам прекрасно придумаю это интервью. Разве вы не знаете, как это делается?
– Бамбуков прищурился и вальяжно развалился на скрипящем стуле. Обнаружилось, что у журналиста расстегнута ширинка, но сам он этого не замечал, а литераторы постеснялись сказать.
– Точно так же я брал интервью у четырех политиков, троих музыкантов, двух председателей колхозов и даже у одного космонавта...
– А куда он летал?
– спросил Дамкин.
– Никуда. Это был космонавт запаса.
– Но ведь такое интервью будет враньем!
– возмутился Стрекозов.
– Ну и что?
– удивился Бамбуков.
– Ничего страшного, просто работа такая. Вы же сами все в своих романах придумываете, значит, врете!
– Логично, - согласился Стрекозов.
– Тогда наливай.
– Ничего не осталось. Чем вкуснее портвейн, тем он быстрее кончается, - горько сказал Дамкин.
– Надо еще взять, - предложил Бамбуков.
– Тут ты прав. Твоя очередь.
– А кто у вас интервью берет?
– Так ты же его сам напишешь!
– Логично, - вздохнул Бамбуков и пошел за портвейном.
Через минуту он снова взялся за папку. Сразу было заметно, что после покупки портвейна настроение журналиста изменилось в критическую сторону.
– Так себе, в общем-то, рассказы... Вот это ничего, но все равно средненько... Такое я еще в школе писал...
– Ладно тебе, дома почитаешь, - Дамкин налил портвейна себе и Стрекозову.
– Давай просто о жизни поговорим.
– Наливай, - согласился Бамбуков, откладывая папку.
– Когда я брал интервью у Окуджавы, мы тоже говорили о жизни... О!
– закричал он, завидев вошедшего в бар мужчину в темно-полосатом костюме с двумя барышнями. Мартыныч! Знакомься! Это Дамкин и Стрекозов, авторы "Билла Штоффа"! Я у них интервью беру.
– Очень приятно, - полосатый костюм пожал руку Дамкину.
– Читал. Рад. И сегодня вечером обязательно перечитаю.
Бамбуков вытащил пачку сигарет и закурил. Дамкин также угостился сигаретой и, выпуская струйки дыма, они немного помолчали.