Смерть бродит по лесу

Хейр Сирил

Он не взял в расчет свою жену, молодую женщину, которую он так неожиданно — и так счастливо — приобрел в награду за правительственную службу во время Второй мировой. В частности, он не учел тетушку жены, вдову, с которой никогда не встречался и про которую редко слышал. Когда эта дама умерла, долгие годы пробалансировав на грани маразма, оказалось, что племяннице, вместе с прочей собственностью, она оставила крошечный домик, в котором он теперь и проживал. По получении наследства он решил, что они от него избавятся, и приехал с Элеанор осмотреть его проформы ради. Он бросил один взгляд за окно кабинета, спросил себя, что делал глазами все эти годы, и признал свое поражение. Окончательно планы расстроил цейссовский бинокль дяди

Роберта, находившийся все еще в отличном состоянии.

— Если не случится чего-то очень и очень радикального, — заметил он за ленчем жене, — я окончательно впаду в апатию.

— Звонила леди Ферлонг, спрашивала, может ли прийти к чаю, — сказала Элеанор. — Возможно, она окажется достаточно радикальной.

Леди Ферлонг была старейшиной Восточного Тисбери. Духовно она принадлежала к приходской общине основного Тисбери и своей миссией считала привлечение любого новоприбывшего к жизни прихода. Отдаленная родственница лорда Маркшира, она бестактно напускала на себя собственнический вид во всем, что касалось окрестностей. До конца чаепития было еще далеко, а Петтигрю уже обнаружил, как трудно ему не поддаться иллюзии, что он всего-навсего скромный арендатор, к которому явился с инспекцией хозяин, а не землевладелец или, во всяком случае, супруг землевладелицы, принимающий у себя равного, чьи поместья едва ли больше его собственных.

Но леди Ферлонг, пусть и склонная к диктаторству, была достаточно любезной, и того факта, что Элеанор ее маленькое владение досталось не через покупку, а по наследству, оказалось достаточно, чтобы она выросла в ее глазах. Когда же в дальнейшем выяснилось, что часть своего детства она провела в этом самом доме у тети и дяди и недолгое время ходила в ту же подготовительную школу, что и старший сын леди Ферлонг, атмосфера стала и вовсе сердечной. Леди Ферлонг сразу же определила для Элеанор «место», и с этого момента почувствовала себя совершенно свободно. Дело в том, что значительную часть своей жизни она употребляла на старания (все более и более затруднительные в нашем обществе) находить для людей должное «место» и явно была вне себя от радости, что на сей раз все получилось так легко, а результат вышел такой удовлетворительный. Приняв третью чашку чая, она перешла к делу. Элеанор уже познакомилась с пастором? Нет? Он зайдет. Он слегка озабочен, достаточно ли будет помощниц на летнем благотворительном базаре. Не захочет ли Элеанор взять на себя какую-нибудь палатку? Ну, возможно, браться за это еще слишком рано, но подумать надо. Вечером леди Ферлонг встречается с миссис Порфир, и они пройдутся по списку помощниц и посмотрят, где от нее будет больше пользы. Затем, разумеется, Женский институт [3] .

3

Организация, объединяющая женщин, живущих в сельской местности; в ее рамках действуют различные кружки и т.п.

Элеанор проявила неожиданное желание посещать Женский институт, если, конечно, его собрания не будут совпадать с репетициями Маркгемптонского оркестрового общества, которому она оставалась верна. К счастью, они не совпадали, и леди Ферлонг просияла, получив нового рекрута. Миссис Порфир пришлет ей расписание. Затем она перешла к защите притязаний Ассоциации нравственного благополучия и недавно основанного Комитета друзей Тисового холма, предназначенного оберегать сию достопримечательность от вандализма летних отдыхающих.

У Петтигрю голова пошла кругом. Он воображал себе Тисбери тихой гаванью, однако теперь тот представлялся водоворотом активности, в сравнении с которым улей показался бы вымершим. Очень скоро он узнал, что в отличие от улья Тисбери обязывает к работе оба пола. Британский легион имел тут свое отделение. Леди Ферлонг упомянет про Петтигрю полковнику Сэмпсону,

который живет чуть дальше по той же улице. Петтигрю как раз из тех, кому будут рады в комитете. Полковник — местный секретарь, крайне ценный человек. И такой добросовестный. Он даже брал уроки машинописи, чтобы управляться с работой. К счастью, теперь необходимость отпала, ведь бумажную сторону взяла на себя миссис Порфир.

— Кто она, эта миссис Порфир? — рискнул поинтересоваться Петтигрю. Он успел заметить, что она была секретарем отделения Ассоциации нравственного благополучия, а кроме того, казначеем Комитета друзей Тисового холма. — Она весьма важная особа? Жена пастора?

— Господи помилуй, нет! — Леди Ферлонг позволила себе коротко посмеяться над его неведением. — Священник холостяк, слава Богу. А что до важной... Я бы миссис Порфир так не назвала. Но она очень добрая, достойная и полезная особа. (Если такая череда прилагательных не определила место миссис Порфир, то никакие другие слова не помогут.) Даже не знаю, как бы я без нее обходилась. Она в деревне всего три или четыре года, но уже сделалась совершенно незаменимой. Она вдова и целиком отдает себя добрым делам.

Покончив с характеристикой миссис Порфир, леди Ферлонг собралась уходить. Петтигрю ее проводил.

— У вас отсюда прекрасный вид, — с ноткой снисходительности заметила она на крыльце. — Конечно, не такой, как у меня. Из моих окон видно гораздо больше Друидовой поляны и меньше голого склона. Думаю, так много лучше. Можно почти забыть про отдыхающих.

— Да, кстати, — сказал Петтигрю, — кто живет в доме на вершине? Кажется, он называется «Альпы».

— О... миссис Рэнсом, — ответила леди Ферлонг. — Мне кажется, вашей жене не захочется с ней встречаться. До свидания, мистер Петтигрю. Очень рада была познакомиться.

Она забралась в свой древний двухместный автомобиль, не оставив Петтигрю сомнений в том, что миссис Рэнсом не могла занять какое-либо «место», так как занимала самую нижнюю ступень.

— Ах да, — крикнула из машины леди Ферлонг, — забыла сказать вашей жене: если вам понадобится курица, обращайтесь к мистеру Уэндону — участочек у подножия холма.

— Кажется, я его видел, — сказал Петтигрю. — Худосочный малый со светлыми волосами?

— Он самый. Упомяните мое имя, и он выберет вам хорошую. Мне нравится по возможности ему помогать. Странно, не правда ли, — она понизила голос, чтобы открыть прискорбный факт, — что он воспитывался с моим племянником в Хэрроу [4] .

4

Элитная английская частная школа, основанная в 1572 г.

Печально качая головой от того, что некоторые люди так прискорбно не умеют удержать свое место, она уехала.

Петтигрю все еще восхищался игрой вечернего света на склоне, когда зазвонил телефон. Он уже повернулся, чтобы войти в дом, но столкнулся с выходящей к нему Элеанор.

— Кто-то тебя спрашивает, — сообщила она. — Сказал, что из приемной лорд-канцлера.

Если высокий титул на Элеанор произвел хоть какое-то впечатление, то муж лишь безразлично пожал плечами,

— Когда-то от подобного сообщения я был бы на седьмом небе, — сказал он. — Но в моем возрасте ожидать от них чего-то слишком поздно. Тем не менее...

Он вошел в дом и взял трубку.

— Петтигрю... Ах вот как? Очень жаль. Надеюсь, не сильно?.. Понимаю. Да, я вполне справлюсь. Где, вы сказали?.. Дидфорд? Вполне доступен. Я там буду... Да, квитанции о расходах пришлю вам... Очень хорошо. До свидания.

Трубку он повесил со странным выражением на лице — отчасти горьким, отчасти позабавленным. Потом сел и расхохотался.

— В чем дело? — спросила Элеанор.

— Джефферсон заболел. Его только что увезли в больницу с язвой двенадцатиперстной кишки.