Смерть — дело одинокое
Шрифт:
Бах! Вот тебе, сукин сын! Бах! Получай, мерзавец, получай, беглый любовник! Бах! Вот тебе, недоделанный! Бабник поганый! Бах!
Трах и снова трр…ах! Где-то далеко, но ветер доносит.
«Много же надо пуль, — подумал я, — чтобы уничтожить что-то невозможное».
Так продолжалось минут двадцать. А когда кончилось, заснуть я уже не смог.
Три дюжины пуль угодили мне в грудь, я с закрытыми глазами дополз до машинки и отстучал на ней про все эти выстрелы среди ночи.
— Шеф-щен?
— Что, что? Повторите!
— Шеф-щен. Говорит Шалый кот.
— Господи, твоя воля, — ахнул Крамли. — Это вы! С чего вдруг «Шеф-щен»?
— Ну это же лучше, чем
— Точно! А для вас, писака, «Шалый кот» — прямо в точку! Как двигается Эпохальный Роман об Америке?
— А вы уже утерли нос Конан Дойлу?
— Смешно сказать, сынок, но с тех пор, как мы встретились, я каждый вечер выдаю по четыре страницы. Сражаюсь, как на войне. Поди, к Рождеству закончу. Похоже, с шалыми котами полезно иметь дело. Это последний комплимент. Больше не ждите. За разговор заплатили вы. Монета ваша. Говорите.
— Я наметил еще кое-кого для нашего списка возможных жертв.
— Иисус среди лилий! Христос на кресте! — вздохнул Крамли.
— Забавно, что вы даже не заметили…
— Уж куда забавней, от наших дел прямо живот надорвешь! Продолжайте.
— Ну, возглавляет парад по-прежнему Чужак. Затем Энни Оукли, или как там ее настоящее имя, — хозяйка тира. Сегодня ночью на пирсе была стрельба, наверно, она сама и стреляла. Кто же еще? Я хочу сказать, вряд ли она в два часа ночи открыла свое заведение для кого-то незнакомого. Верно?
— Узнайте ее настоящее имя! — перебил меня Крамли. — Пока не узнаете, ничего делать не буду!
Я почуял, что меня снова хотят поднять на смех, и замолчал.
— Эй, Кот, вы что, язык проглотили? — спросил Крамли. Я молчал.
— Вы еще тут? — осведомился он. Я молчал как мертвый.
— Эй вы, Лазарь [99] ! — воскликнул Крамли. — Кончайте, к черту, ваши штучки! Ну-ка вылезайте из своей смердящей могилы!
Я рассмеялся.
— Значит, можно продолжать список?
99
Лазарь — по евангельской легенде, человек, воскрешенный Христом (Евангелие от Иоанна, II).
— Сейчас, только глотну пивка. Ну вот. Давайте.
Я перечислил еще шесть имен, включая Формтеня, хотя сам не очень верил в эту версию.
— И возможно, — закончил я с сомнением, — Констанция Реттиген.
— Реттиген! — взревел Крамли. — Да вы знаете, о ком говорите? Эта Реттиген ест на завтрак тигриные яйца! Да она наизнанку вывернет двух акул из трех! Из Хиросимы вышла бы, не размазав тушь на ресницах и даже серьги не потеряв. А что до Энни Оукли, так она тоже в жертвы не годится. Она продырявит любого, кто…, нет уж, если она что и сотворит, так скорее соберет все свои ружья, сбросит их с пирса в море и сама прыгнет следом. Вот это на нее больше похоже. А уж Формтень! И не смешите! Этот вообще не подозревает, что есть какой-то реальный мир с такими, как мы, нормальными дураками. Его похоронят в его «Вурлитцере» самое раннее в девяносто девятом году. Ну, чем еще порадуете?
Я с трудом перевел дыхание и решил напоследок рассказать Крамли хотя бы о загадочном исчезновении Кэла-парикмахера.
— Загадочное? Черта с два! — усмехнулся Крамли. — Где вы были? Да этот проклятый живодер просто свалил. Набил свою колымагу всяким барахлом из парикмахерской и дал деру на восток. Не на запад, заметьте, где конец страны, а на восток. Почти вся полиция смотрела, как он развернулся на сто восемьдесят градусов перед участком, и не арестовали его только потому, что он орал песню: «Осенние листья, о Боже, в Озарке падают листья».
Я глубоко, с дрожью облегчения вздохнул, радуясь, что Кэл жив. И не стал рассказывать
— Ну что, исчерпали свой список свеженьких догадок насчет будущих жертв?
— Как сказать… — вяло отозвался я.
— Прыгните в океан, потом прыгните к своей машинке — и, как учит дзэн [100] , это гарантирует вам целую страницу и покой на душе! Вот что детектив советует гению, прислушайтесь. Пиво в холодильнике, так что пи-пи позже в унитазе. Оставьте ваш список дома. Пока, Шалый кот!
100
Дзэн — течение буддизма, проповедь непосредственного действия, интуитивизма. С середины XX в, приобрело большую популярность в США.
— До скорого, Шеф-щен, — попрощался я.
Сорок дюжин выстрелов, прогремевших прошлой ночью, не давали мне покоя. Их эхо то и дело звучало у меня в ушах.
И к тому же меня притягивал грохот с пирса, который громили, пожирали, раздирали на части. Так, наверно, притягивает некоторых шум битвы.
«Стрельба — пирс», — стучало у меня в голове, пока я нырял в океане, а потом, как тот благоразумный кот, каким мне рекомендовал стать шеф Крамли, нырнул за машинку.
«Интересно, — думал я, — сколько же человек уложила прошлой ночью Энни Оукли? А может, всего одного?»
«И вот еще что интересно, — размышлял я, складывая в свою Говорящую коробку шесть свежих готовых страниц бессмертного, гениального романа, — какие новые запойно-мрачные книги развел, как поганки, А. Л. Чужак на полках своей катакомбной библиотеки?!»
«Отпетые парни рекомендуют трупный яд».
«Нэнси Дрю и Парнишка Weltschmerz» [101] .
«Веселые проделки владельцев похоронных бюро в Атлантик-Сити».
101
«Нэнси Дрю и Парнишка Weltschmerzs» — героиня серии юношеских книг Эдварда Срэтимейера (1863–1930). Герой Брэдбери шутя соединяет ее и «парнишку Мировая Скорбь».
«Не ходи туда, не смей, — думал я. — Нет, надо, — возражал я самому себе. — Только не вздумай смеяться, когда станешь читать новые названия, а то Чужак выскочит и призовет тебя к ответу».
«Стрельба, — думал я, — пирс гибнет, а тут еще этот А. Л. Чужак — подголосок Фрейда». И вдруг впереди меня на пирсе показался на своем велосипеде: Хищник.
Или, как я его иногда называю, Эрвин Роммель [102] , командующий немецким корпусом в Африке. А иногда я именую его просто: Калигула [103] . Убийца.
102
Роммель, Эрвин (1891–1944) — немецкий фельдмаршал по прозвищу Лис Пустыни, во время Второй мировой войны командовал танковыми войсками в Северной Африке.
103
Калигула, Гай Цезарь (12–41 гг. н. э.) — римский император, отличавшийся крайней жестокостью и безрассудством.