Смерть догоняет смерть
Шрифт:
– Будешь, что ли?
– поинтересовался с надеждой на отказ.
– За чужой-то счет кто не будет?
– недовольно прошлепал брюхан.
– Ты сам-то кто? Вроде видел тебя.
– Естественно, видел, живу тут неподалеку.
– А-а, ну мочи. Мусора тут с понедельника суетятся. Сначала в "Сапфире" нюхались, а сегодня в подвал сунулись.
– Что им надо в подвале?
– с трудом глотая предложенную дрянь, скривился я.
– Дык вроде через подвал золотишко хапнули, - пояснил Славик, допивая
– Как это через подвал?
– Как-как, каком кверху. Бабки есть?
– Есть, а как это - через подвал?
– Колюню надо спросить, он там прописан.
– Какого Колюню?
– не замедлил задать я вопрос.
– Чего это ты так интересуешься?
– насторожился брюхан.
– Да странно это как-то, через подвал. И Колюня какой-то прописан, оправдался я, доставая червонец и протягивая его Славику.
– Славик, мухой! Присаживайся.
– Брюхо подвинулось, предлагая мне место.
– Тебя как зовут?
– Костя.
– Кот, значит. А меня Женя. А Колюня - бомж, живет там. Только что-то не видно его сегодня. Обычно по утрам вылазит, кости греет, бутылки собирает. Мы его маленько подкармливаем, когда есть на что.
– Кто он такой, Женя?
– Да кто его знает! Говорит, раньше капитаном дальнего плавания был. Даже фот-ку показывал. Молодой, в форме, вроде похож. Шут его знает, но книжки, газеты читает. По-английски шпарит. Только дух от него тяжелый. Говорит, из Мурманска. Жена выгнала, или сам ушел. То ли она его с кем-то застукала, то ли он ее, шут его знает. А вот и реаниматор пришел. Занюхать чего-нибудь взял?
Сурово кивнув, Славик протянул четвертинку хлеба, затем, приподняв фуфайку, достал из-за пояса бутылку водки.
– Банкуй, Кот, - приказал мне брюхан, взяв на себя обязанность старшего в компашке.
– В нашем-то дворе как оказался?
Этого вопроса я ждал, потому с удовольствием ответил:
– Понимаешь, Жека, ко мне пришло письмо, но ошиблись адресом, вместо вашего двадцать пятого дома принесли в мой, пятьдесят пятый. Квартира обозначена правильно - номер пять, а домом ошиблись. Какому-то Унжакову Георгию Ивановичу. Жду его уже полчаса, все нет.
– А его и не будет, Жора неделю как на дачу укатил.
– Когда же вернется?
– Не знаю. Откуда нам знать? Он не докладывает. Сел да поехал. Ну, нам пора, идем, Славик.
Я допустил ошибку, назвав номер квартиры. Очевидно, алконавты прознали, через чью кладовку был совершен взлом. Пришлось играть в открытую. А это менее продуктивно.
– Ну вы, ханурики занюханные, или будем вести содержательную беседу на свежем воздухе, попивая водочку, или сегодня же я выписываю вам пару повесток. Тогда придется отвечать уже в моем кабинете, а там не так приятственно. Всасываете?
– А ты чего нас на испуг берешь, начальник? Мы что, убили кого-то, изнасиловали
– Пьете, не работаете.
– А ты найди нам работу, начальник. На пенсии мы. Я прапорщик, двадцать пять лет Родине отдал. А Славик еще больше - заводу, теперь инвалид. Ну а водочку на улице и ты с нами жрал. Так что извини-подвинься. Состава преступления нет.
– Да бросьте, мужики! Это я так, на всякий случай, давайте поговорим, пузырь еще возьмем.
– Не надо. В кабинете пей. Со своими коллегами. Идем, Славик.
– Да не мент я, мужики, сам по себе работаю.
– Ну и работай!
Чуть покачиваясь, они с достоинством удалились, оставив мне две пустые бутылки и неразрешенную проблему. Все шло наперекосяк. Плюнув, я пошел домой и лег спать.
* * *
Вечером в мою берлогу начали собираться мужики. Первым явился медэксперт Корж. Покрутив сизым носом и учуяв аппетитные запахи специй, он засуетился, похлопал по "дипломату".
– Ректификат-с!
– Оставь, водка есть. К делу. Девчонку резал?
– Резал, отличные потроха.
– Самоубийство?
– Не знаю, не знаю.
– А кто знает?
– Господь Бог. Давай по махонькой.
– Погоди, Захарыч, сейчас Ермаков и Свиридов появятся, Шутов придет.
– А при чем тут Шутов, это же не его...
– Очень может быть, что его. Рассказывай.
– Ну, особенно-то нечего. Тебя ведь не интересуют последствия падения, то есть ушибы, разрывы. Череп - вдребезги, сам видел. Тебя интересует что-нибудь вкусненькое. А вкусненького ничего нет. Что это у тебя? Селедочка? Уважаю. Может, по...
– Да подожди ты, хроник. Больше ничего?
– У меня все. Остальное - дело ваше. По маленькой?
Ермаков пришел, когда Захарыч вконец истомился и был готов отправить меня к праотцам.
– О-о!
– блеснув модными окулярами, оценил он стол.
– А ты, Захарыч, уже на боевом посту?
– Тебя, дурака, только и ждем, - проворчал эксперт, скручивая пробку.
– А где Свиридов?
– Он сегодня дежурит, да и зачем он? Ест много, а толку от него мало.
– Тогда вперед. Ленка, тащи горячее.
– Ну, зачем ты так, Костя?
– неодобрительно поморщился Захарыч.
– Надо сперва селедочку, салатики, грибочки. А то сразу - горячее. Быдло легавое.
– А за легавого ответишь, червяк трупный, - вторил ему Ермаков, аккуратно наполняя лафитники.
– Ну, что у тебя, рассказывай, - не выдержал я Генкиной медлительности.
– А у меня, Костя, полный мрак. При обыске квартиры Ирины Скворцовой обнаружены золотые ювелирные изделия. Как-то: колец обручальных - пять штук по 5,2 грамма каждое, две цепочки золотые по 22 грамма и серьги с рубинами, в скобках - корунд, две пары общим весом 8,4 грамма.