Смерть и креативный директор
Шрифт:
Может, у нее там отрава спрятана? Приворотное зелье или что-то в таком роде? Подсыплет незаметно в питье жертвы порошочку, и все, кирдык, ты мой навеки.
Беда только в том, что все действо на глазах у Таньки проходило. Ничего Виталику в стакан не сыпали. Сам повелся, добровольно. Такие дела.
Татьяна горестно вздохнула.
И где он сейчас? Напрасно она с мужем так. Очень хочется отсюда убраться.
Или она одна уедет, вызовет такси и уедет, а муж пусть остается дела с Михеевым дорешивать. Потому что пока никакого делового предложения чиновник Родионову
Идиотская мысль. Она уедет, а Виталий будет с этой крысой любовь крутить. Нет уж, держись и дальше. Точнее сказать: сражайся.
Юриста тоже не видно. Беркутова за столом все еще сидит, коньячок потягивает. О чем-то переговариваются супруги Хохловы с хозяином, стоя у музыкального центра. Музыку что ли выбирают и не могут выбрать?
К ним приблизился Николя, отвел хозяина в сторону, советуясь о чем-то. Они оба вышли.
Хохловы остались топтаться на месте, и было понятно, что они решают сложную этическую задачу: усесться ли им на диване в знак солидарности с Турчиной – то ли потерпевшей, то ли виновницей, или занять кресла у камина, выказав понимание Родионовой – то ли зачинщице скандала, то ли потерпевшей.
Татьяна поняла, что сейчас заплачет, и, стараясь двигаться размеренно и с достоинством, вышла в холл, питая надежду, что ванная никем не занята, а значит, она сможет хоть ненадолго уединиться.
Ванная была пуста.
Сколько она провела внутри зеркально-кафельного бокса, горестно вздыхая и шмыгая носом, крепясь изо всех сил, чтобы не разрыдаться и не погубить макияж – десять минут, двадцать? Примерно столько.
Когда вернулась в гостиную, увидела, что там произошли перемены.
Алекс Турчин развалился на диване, свесив руку до пола, и, кажется, тихонько всхрапывал. Опустевший стакан он поставил на палас возле изголовья.
Вокруг столика у камина сидели в креслах Сергей и Майя Хохловы, Ирина Беркутова и Лариска-крыска. Все четверо склонились над картонным полотнищем какой-то настольной игры, поочередно вытаскивая карточки из стопки и передвигая фишки. Сидеть на краешках им неудобно, и особого азарта не наблюдалось, но интерес к игре наличествовал.
Они, как по команде, взглянули на вошедшую, но только Лариска задержала взгляд, улыбнувшись уголками губ. На секунду вернула внимание игре, но тут же снова посмотрела в сторону холла. Встала и пошла Таньке навстречу. Проходя мимо, тронула ее за рукав. Танька брезгливо шарахнулась. «Не дуйся, – сказала Лариса, – я все поняла. Мы еще подружимся, вот увидишь».
Татьяна шлепнула ее по руке и отвернулась.
Виталия в гостиной не было. А она так на это надеялась.
Пожалуй, ей требуется порция спиртного. Хорошая такая порция. Можно покрепче.
Подойдя к банкетному столу, поискала свой фужер и не обнаружила. Там теперь вообще не было фужеров. Стол был подготовлен к десерту, посему имелись на нем только кофейно-чайные чашки на блюдцах и черненого серебра «наперстки» для ликера. Из хороших новостей – две бутылки с ликером тоже наличествовали – «Амаретто» и «Малибу». Татьяна не колеблясь расчехлила пробку с «Амаретто» и до краев наполнила одну из стопок тягучей пряной
Алекс Турчин заворочался на диване, завозил руками, сел, распрямляясь. Татьяна оглянулась на шум и встретила его неожиданно жесткий взгляд. Не так уж он пьян, как прикидывается. Ну, а что ему еще остается при такой блудливой супружнице? Только делать вид, что залил глаза и ничего не замечает.
– Лара! – позвал он жену, делая попытки приподняться. – Поди к папочке, крошка…
– Лариса только что вышла, – сказала Ирина Беркутова.
– Вышла? – пьяно удивился Алекс. – Ну.. Тогда я пойду ее поищу.
Он встал и нетвердой походкой направился в холл. Танька посмотрела на него с глухим раздражением. Тоже мне, воротила бизнеса, а сам – тюфяк и подкаблучник. И, похоже, рогатый, к тому же.
Серж Хохлов, повозившись с музыкальным центром, включил какую-то композицию Эммы Шапплин, вернулся к камину и предложил не ждать выбывшего игрока, а игру продолжить. «Что-то мне подсказывает, что сейчас ее держат более важные дела», – с ухмылкой пояснил он.
Татьяна проговорила упрямо: «Давайте начнем заново». Ей не хотелось притрагиваться к карточкам, оставленным Лариской. С какой стати?
Настолка называлась «Клуэдо» и суть ее сводилась к тому, что следовало вычислить убийцу из пяти возможных, а также назвать комнату, в которой убийство было совершено, и орудие из нескольких предложенных.
После выпитого ликера, легшего на сухое вино, Татьяне соображалось плохо, а игра требовала задавать правильные вопросы участникам, делать пометки на специальных карточках и мыслить логически, отметая подозреваемых или, напротив, в подозрениях утверждаясь.
Все были подшофе, все по ходу игры косячили, и это уравнивало ее с другими игроками.
Она неожиданно увлеклась и не заметила, как первый кон был сыгран с чистой победой Иры Беркутовой. Татьяне было немного обидно, что сама не догадалась про мисс Скарлетт, пришившую полковника Мастарда гаечным ключом в библиотеке.
Появился совершенно трезвый юрист Валяев. Бросил на пол возле игрового столика диванную подушку, уселся. Сообщил, что желает присоединиться.
Спросил: «Где остальные?»
– Да, где остальные, Будимир? – вернул ему вопрос Хохлов. – Мы тут внутри сидим, ты был снаружи.
– Я был в библиотеке, – быстро ответил Валяев. – Нужно было кое-какие документы посмотреть.
– Ну да, конечно, – с понимающей улыбкой проговорил Хохлов. – Блевать ходил? И охота тебе добро переводить, а, Димка? Да не стесняйся ты так, здесь все свои. И Таточка теперь с нами, правда, лапусь?
Майя бросила испытующий взгляд на мужа. «Лапусе» отправила лучезарную улыбку.
Татьяна, машинально кивнула, соглашаясь, что она Таточка, и теперь она с ними, и с удивлением посмотрела на Валяева. Тот конфузливо развел руками.