Смерть и прочие неприятности. Opus 2
Шрифт:
— Не буду. Но она не согласится.
Слова упали в тишину, звеня уверенностью, как глухо и непреклонно звенит клинковая сталь, — и Айрес печально улыбнулась в ответ.
— Ох, Уэрти, — сказала она. — А я-то думала, ты уже знаешь, на что способны люди во имя собственной жизни.
***
Дверь в камеру открылась, когда Еве снова вернули свет.
К тому времени она уже достаточно хорошо разглядела, что сделали с Биантой, чтобы встретить пришедших готовой к бою. Призыв Люче стоило приберечь на встречу с Айрес, но без боя отдавать сокамерницу охранникам для новых пыток Ева не собиралась. Даже
Вместо охранников на пороге она увидела Айрес.
— Пойдем. — Королева снова была в красном; гранатовый бархат простого, будто домашнего платья подчеркивал бледность бесстрастного лица. — У меня к тебе предложение.
Ева посмотрела на Бианту, лежавшую по соседству на полу. Девчонка так и не просыпалась — вернее, не приходила в себя.
Поднявшись на ноги, не слишком торопясь, подошла к выходу.
За порогом оказался каменный коридор. Чистый, прекрасно освещенный, со множеством дверей по обеим стенам. Айрес сопровождали четверо охранников, что утвердило Еву в мысли сперва выслушать предложение, каким бы оно ни оказалось. Хотя бы затем, чтобы выгадать более удачный момент для атаки.
— Иди, — сказала королева, когда двое людей в черных мундирах двинулись вперед по коридору, задавая направление.
Меряя босыми ногами гладкие плиты пола, Ева слышала, как позади шуршит по серому камню бархат королевской юбки. Айрес тирин Тибель не решилась подставлять Избранной свою спину.
Это ободряло.
— Смотрю, ваши подданные восприняли арест Миракла не слишком хорошо, — сказал Ева, пока они оставляли позади одну дверь за другой.
Внимательный взгляд королевы она ощутила затылком.
— Пообщалась с сокамерницей? — в голосе Айрес послышалось прохладное вежливое любопытство. — Если решила позлорадствовать, учти: во время этого разговора мои войска уничтожают бунтовщиков, забаррикадировавших Кмитсверский район. Сотни людей умирают и умрут. И это твоя вина.
В коридоре было тихо. Слишком тихо. Ничто не нарушало тишину, кроме звуков их шагов. То ли не обошлось без магии, то ли узники за закрытыми дверьми уже не могли ни стонать, ни кричать, ни ломиться наружу.
Несколько часов назад последние слова королевы заставили бы Еву рыдать. Сейчас — лишь плотнее сжать кулаки.
— Миракл правда в Кмитсвере?
— Сейчас тебя это должно волновать в последнюю очередь.
Ева промолчала: стараясь не поддаваться страху, вынуждавшему мысли метаться встревоженными мотыльками.
Если бы ее хотели уничтожить, могли сделать это прямо в камере. И вряд ли стали бы говорить о каком-то предложении. От Айрес, конечно, всего можно ожидать, но…
Дойдя до изгиба коридора, заворачивавшего за угол продолжением камер, они направились прямо: вверх по лестнице, выводившей из подвала. Поднявшись на два пролета, свернули в другой коридор — тоже без окон. Еву привели к еще одной лестнице, по той — к еще одному проходу, отгородившемуся от тюремных застенков массивной железной дверью.
Когда они наконец достигли пункта назначения, Ева не сразу поняла, что ей напоминает зал, озаренный исключительно искусственным светом, выполненный в виде чаши-амфитеатра. Пять рядов узких скамей ступенями спускались книзу, где посреди маленькой круглой «арены» виднелся серый камень-алтарь. И вспомнила, что обычно представляли собой подобные сооружения, лишь когда Айрес велела охранникам «оставьте нас».
Анатомический театр.
— Здесь было спасено немало жизней, — проговорила королева, когда охранники выскользнули за двери, которые привели их сюда; они с Евой остались одни, разделенные алтарем. — Одна наглядная демонстрация, как то или иное проклятие или ранение воздействует на людской организм, позволяла видевшим ее исцелить десяток. Одна демонстрация, как та или иная болезнь разрушает нас изнутри, делала возможным спасти сотни.
— Даже если те, на чьем примере это демонстрировали, были еще живы, — вспомнив рассказы Миракла, закончила Ева.
Айрес только улыбнулась — и, глядя на эту улыбку, Ева поняла: правильная, красивая, очаровательная улыбка может пугать больше самой жуткой гримасы.
— Наивным детям не понять понятия блага для большинства. Но, как бы ни хотелось детям это отрицать, жертвовать бесполезным меньшинством — единственный способ достичь чего-то по-настоящему великого. — Отвернувшись, королева почти мечтательно воззрилась на верхние ряды. Зал был пуст; «арену», где они стояли, выстелили лакированным паркетом, крутые лесенки между рядами блестели темным деревом, люстра с магическими кристаллами щеголяла золотыми завитушками. Даже стены и потолок отделали резными панелями, будто в уютном домашнем кабинете. — Разве не лучше отбросам общества, все равно обреченным на смерть, своей гибелью принести пользу невинным, что продолжат жить?
«Люче» Ева прошептала, не задумываясь. Слишком соблазнительно маячил перед ней затылок королевы. Слишком врезалась в память нечеловечность ее улыбки. Слишком много всего поднималось в душе от кошмара слов, что она говорила.
Когда рука ее осталась пустой, Ева повторила призыв. Почти в голос. Снова безрезультатно.
От ощущения пустоты в пальцах внутри всколыхнулся липкий холод.
Нет, неужели…
— Вижу, ты больше не рвешься в бой. — Обернувшись, Айрес почти удовлетворенно воззрилась на Еву, оцепеневшую от ужаса. — Мы с Уэртом поговорили по душам. И заключили небольшую сделку. Все, что ты сейчас услышишь, я делаю ради него.
Время. С тех пор, как Мэт вытащил клинок из ножен, прошло куда больше одного дня. Никто не удосужился зачехлить Люче прежде, чем этот день истек. Может, кроме Евы никто и не мог. Чары, наложенные на рапиру, иссякли, и волшебный клинок обернулся простым куском железа.
Теперь Ева абсолютно беспомощна.
— Зачем я здесь? — спросила девушка, почти не услышав последних фраз: скорее затем, чтобы потянуть время, чем по любой другой причине.
— Потому что мне нужен алтарь, чтобы вернуть тебя к жизни.
Мысли, несущиеся в направлении лихорадочного обдумывания плана сопротивления, вдруг с разбегу разбились об осознание прозвучавшего.
Моргнув, Ева неверяще уставилась на женщину по ту сторону алтаря.
— Я знаю, как тебя воскресить. И готова это сделать, — произнесла Айрес мягко. — В обмен на то, что после этого ты незамедлительно вернешься в свой мир.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 03.04:
— Это невозможно. — Слова сорвались с губ без раздумий, помимо воли. — Я не могу вернуться. Вы не можете знать, как меня оживить. Герберт говорил…