Смерть и жизнь больших американских городов

Джекобс Джейн

От парков в крупных городах ждут слишком многого. Они отнюдь не способны ни преобразить все существенные черты своих окрестностей, ни автоматически повысить их статус. Они сами испытывают прямое и радикальное воздействие со стороны окружения.

Большой город — место глубоко физическое. Если мы хотим понять его доведение, то полезную информацию можно получить, не плывя на метафизических парусах, а глядя, что происходит на осязаемом, физическом уровне. Три площади Пенна в Филадельфии — это три обычных городских парка разных типов. Посмотрим, что они нам расскажут о своём повседневном физическом взаимодействии с окружением.

Успешный парк Риттенхаус-сквер имеет диверсифицированную границу и диверсифицированную застроенную зону за ней. По его периметру в том же порядке, в каком я их перечисляю, идут: художественный клуб с рестораном и картинными галереями; музыкальная школа; армейский офис; жилой дом; клуб; старая аптека; военно-морской

офис в здании, где раньше был отель; жилой дом; церковь; приходская школа; жилой дом; публичная библиотека; жилой дом; пустой участок, где на месте снесённых зданий будут построены жилые дома культурное общество, жилой дом, пустой участок, где собираются строить таунхаус, уже построенный таунхаус, жилой дом На ближайших улицах с внешней стороны границы, как параллельных ей, так и перпендикулярных, можно видеть изобилие всевозможной торговли и услуг на первых этажах старых и не очень старых жилых домов, а также многочисленные офисы.

Влияет ли что-либо из этого физического окружения на парк физически? Да. Такое смешанное использование зданий напрямую обеспечивает парк смешанным составом посетителей, которые входят в него и выходят в разное время Они пользуются парком в разное время, поскольку их распорядки дня различаются Поэтому парк получает замысловатую последовательность пользователей и способов использования.

Джозеф Гесс, филадельфийский газетчик, который живёт около Риттенхаус-сквер и получает удовольствие, наблюдая за парковым «балетом», пишет:

Вначале совершают короткие прогулки немногочисленные ранние пташки, живущие около парка Вскоре к ним присоединяются, а затем и полностью их вытесняют, те обитатели ближних домов, что идут через парк на работу Потом наступает очередь тех кто, наоборот, живёт вне района, а работает в нем Чуть позже появляются люди, идущие через парк за покупками или по мелким делам, многие из них в нем задерживаются Поздним утром приходят матери с детишками, а число тех, кто отправился за покупками, возрастает К полудню мамы с детьми покидают парк, но народу в нем становится все больше за счёт служащих, у которых начинается перерыв на ланч, и людей, пришедших из других частей города перекусить в художественном клубе и других окрестных ресторанах В послеполуденные часы в парке опять гуляют мамы с детьми, в нем более основательно задерживаются местные жители, отправившиеся по мелким делам или в магазин, а затем добавляются и школьники, у которых кончились уроки Ближе к вечеру мамы уходят, зато возникают люди, у которых завершился рабочий день сначала те, кто покидает окрестности парка, потом те, кто возвращается в них Некоторые медлят в парке, не спешат идти дальше Вечером он становится местом свиданий для молодёжи, приходят и те, кто ужинал в окрестных ресторанах, жители ближних домов, другие горожане, которых парк привлекает чудесным сочетанием оживления и отдохновения.

И в течение всего дня в нем попадаются на глаза старые люди, которым некуда спешить, безработные и всяческие праздные личности, о ком трудно сказать что-либо определённое.

Короче говоря, парк Риттенхаус-сквер весь день заполнен людьми по тем же базовым причинам, по каким постоянно ими заполнены оживлённые тротуары из-за функционального физического разнообразия примыкающих объектов и способов их использования, а значит, и разнообразия пользователей и времени их появления.

Площадь Вашингтон сквер в Филадельфии — та, что превратилась в парк гомосексуалистов, — резко контрастирует с Риттенхаус-сквер в этом отношении. По её периметру доминируют громадные офисные здания, и ни сам этот периметр, ни то, что находится непосредственно за ним, не имеют ничего общего с разнообразием окрестностей Риттенхаус сквер, где множество услуг, ресторанов, культурных учреждений Плотность жилья поблизости от Вашингтон сквер невелика Поэтому в последние десятилетия у этого парка есть лишь одна существенная категория потенциальных местных пользователей: офисные служащие.

Воздействует ли это обстоятельство на парк физически? Да Распорядок дня у всех этих посетителей примерно одинаков: Все они появляются в районе парка почти одновременно, затем все они заняты до ланча и после ланча. После работы они уходят. Поэтому Вашингтон сквер неизбежно пустует большую часть дня и вечером, и неудивительно, что в парк пришла порча, которая в той или иной форме, как правило, заполняет пустоты больших городов.

Здесь необходимо разобраться с расхожим представлением, касающимся больших городов, — с мнением, будто в них более респектабельные объекты и способы их использования вытесняются менее респектабельными. Нет, большим городам такое несвойственно, и это заблуждение ответственно за бесполезную растрату многих усилий, уходящих на кампании борьбы с «городской порчей», «упадком», «язвами» — с симптомами вместо причин. Люди или объекты, располагающие большими деньгами или пользующиеся более высокой репутацией (в обществе, основанном

на кредитах, одно часто напрямую связано с другим), могут довольно легко вытеснить то, что не имеет такого успеха или статуса, и так обычно и происходит на городских участках, становящихся популярными. Обратное наблюдается редко. Люди или объекты с меньшими деньгами, с меньшим выбором или не столь респектабельные перебираются в уже ослабленные зоны, туда, куда уже не стремятся люди, имеющие хороший выбор, в те места, где финансирование может происходить только за счёт «горячих денег», денег, добытых посредством эксплуатации, и ростовщических денег. Новичкам такого сорта приходится довольствоваться тем, что по той или иной причине, а чаще по целому комплексу причин уже потерпело неудачу, утратило популярность Перенаселённость, упадок, преступность и другие виды «порчи» — это поверхностные симптомы более ранней и более глубокой экономической и функциональной несостоятельности района Гомосексуалисты, которые на несколько десятилетий завладели Вашингтон-сквер в Филадельфии, стали проявлением этой городской закономерности в миниатюре. Они не уничтожили никакого полного жизни, популярного парка. Они не выталкивали респектабельных пользователей. Они заняли заброшенное место и обосновались там К настоящему времени этих нежеланных пользователей изгнали, заставив их искать другие городские пустоты, но достаточного количества желанных пользователей парк от этого не получил.

В далёком прошлом у Вашингтон-сквер с пользователями все было в порядке. Но, хотя парк с тех пор остался «тем же», его суть и характер использования полностью изменились, когда изменилось окружение. Как и все местные парки, он — производное от своих окрестностей и от того, обеспечивают ли его окрестности взаимоподдержку различных способов использования.

Фактором, превращающим парк в безлюдное место, могут быть и не офисы. Всякий единственный, безусловно доминирующий способ использования, связанный с определённым распорядком дня, имел бы сходные последствия. Такая же, по сути, ситуация возникает в парках, где доминируют жители близлежащих домов. В этом случае единственная крупная ежедневная категория взрослых посетителей — это матери Но городские парки и игровые площадки не в большей мере могут быть постоянно заполнены одними матерями с детишками, чем сотрудниками офисов. Матери, использующие парк по своему сравнительно простому расписанию, могут достаточно плотно заполнять его самое большее пять часов в день — грубо говоря, два часа утром и три днём, да и то лишь если они принадлежат к разным социальным слоям [14] . Промежуток использования парка матерями не только сравнительно краток, но и ограничен в выборе времени едой, домашними делами, детским сном и, что очень существенно, погодой.

14

Семьи «синих воротничков», к примеру, ужинают раньше, чем семьи «белых воротничков», потому что рабочий день у мужей, если они работают в дневную смену, начинается и заканчивается раньше. Поэтому с детской площадки около моего дома жены «синих воротничков» уходят около четырёх, а жены «белых воротничков», появляющиеся позже, — около пяти.

Неспециализированный местный парк, которому навязано функциональное однообразие окружения в любой форме, неизбежно пустует существенную часть дня. И тут возникает порочный круг. Даже если пустота защищена от разнообразных форм «порчи», она мало-помалу теряет привлекательность даже для своего ограниченного состава пользователей. Она начинает внушать им страшную скуку, как все умирающее. В крупном городе жизнь и разнообразие притягивают всю новую жизнь извне; мертвечина и однообразие отталкивают все живое. Причём это относится не только к социальному поведению крупного города, но и к его экономическому поведению.

Из правила, гласящего, что наполнить местный парк людьми и жизнью на протяжении дня может только широкая функциональная смесь посетителей, есть, однако, одно важное исключение. Имеется одна группа городского населения, способная на долгие годы наполнить парк сама по себе и получать от него пользу и удовольствие, — хотя она не притягивает пользователей других типов. Это люди, имеющие в своём распоряжении весь день, не скованные даже домашними обязанностями. В Филадельфии они облюбовали Франклин-сквер — третий парк Пенна, ставший парком неимущих.

На подобные парки, естественно, смотрят косо: людская несостоятельность в такой концентрации плохо переваривается. Их склонны, кроме того, приравнивать к паркам, где собирается преступный элемент, хотя это совершенно разные категории (со временем, конечно, парк из одной категории может перейти в другую, как тот же Франклин-сквер — первоначально респектабельный местный парк, который в конце концов, потеряв вместе со своим окружением привлекательность для людей, имеющих выбор, превратился в парк неимущих).