Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн
Шрифт:
— Но прошедшей ночью она напомнила тебе, что видела тебя там?
— Именно так. — На мгновение Рурке прижал пальцы к глазам. — Она не отходила от меня, пока я выигрывал. Теперь я вспомнил запах ее духов. Она проиграла свои деньги, а тот парень, который пришел с ней, убежал, и она хотела, чтобы я дал ей немного денег.
— Так ты дал ей?
— Черта с два, нет. Я посоветовал ей заниматься такой чепухой в другом месте.
— И?
— Тогда-то она и напомнила мне, кто она. Как будто это имело какое-то значение — как будто это было важно. — Он нахмурился и беспокойно
— Иначе что?
Рурке выставил вперед руки с тонкими пальцами, как бы защищаясь.
— Я не знаю. Клянусь тебе, не знаю. Я посоветовал ей убираться к черту, пока я не позвал вышибалу. Так что она все поняла.
Шейн задумался на минутку.
— Может быть, ты разговаривал с ней слишком круто и запугал ее чуть не до смерти?
Рурке усмехнулся.
— Я не знаю, что я сказал. Вероятно, мое предостережение не было слишком мягким.
— И ты остался за столом?
— Вот именно. То есть, я не очень хорошо помню, Майк. У меня все перемешалось в голове. А почему ты об этом спрашиваешь?
— Прошлой ночью девушка была убита после того, как покинула клуб.
— Блондинка… прислуга Хадсонов? — едва выдохнул Рурке. Шейн мрачно кивнул.
— В течение получаса после твоего разговора с ней. Кто-нибудь слышал ваш разговор?
— Откуда я могу знать? Вокруг было так много народу. Послушай, Майк, ты ведешь себя так, будто считаешь, что это я убил эту девицу.
— Но кто-то это сделал. И если до Пейнтера дойдут слухи о твоих отношениях с ней, он может подумать, что это сделал ты. А теперь давай вернемся к письмам, которые ты нашел. Расскажи мне все с самого начала.
— Особенно нечего рассказывать, — ответил он. — Однажды пару недель назад я наткнулся на Ангуса Брауна в баре. Ты знаешь Ангуса?
Шейн кивнул.
— Мы выпили по паре стаканчиков, и Ангус спросил меня, чем я занимаюсь. Я ответил, что ничем особенным. Он спросил, не хочется ли мне познакомиться с одной пикантной историей. Я сказал, естественно хочу. Если она представляла собой нечто, что можно продать. Ты же знаешь, с тех пор, как я выписался из госпиталя, я стал внештатным репортером местной газеты. Так вот, он сказал, что она была совсем свеженькой и что я мог бы иметь на нее эксклюзивное право, когда все произойдет.
— Браун не сказал мне точно, в чем дело. Развод, касающийся двух известных фамилий. Ему нужен был свидетель, чтобы связать все воедино. Он хотел, чтобы я обещал ему, что ни о чем не буду писать без его разрешения. Мне это вполне подходило, я согласился. Мы сели в его машину и прихватили с собой еще одного парня по имени Хэмпстед. Кажется, он адвокат.
— Мы поехали на Бич, к большому дому у залива. Браун похвастался своей жестянкой перед женщиной, должно быть, домохозяйкой и, припугнув ее, мы вошли в дом. По пути туда он рассказал нам, что мы будем искать небольшую пачку писем, которые будут спрятаны где-то в доме. Он сказал, что они адресованы Кристине Хадсон и написаны миллионером по имени Виктор Моррисон из Нью-Йорка. Жена Моррисона разыскивает их в качестве доказательства в деле о разводе против мужа.
Шейн уставился на Рурке. Должно быть, его взгляд выражал отвращение.
Рурке пожал плечами и криво усмехнулся.
— Черт, я признаю, что это грязное дело, но я подумал, что мог бы написать рассказ и заработать хоть немного при наличии эксклюзивного права. Итак, мы пошарили немного в библиотеке, а затем поднялись наверх, в спальню, и начали рыскать там. Я остановился у туалетного столика и случилось так, что я нашел письма. Все четыре, связанные розовой ленточкой.
Шейн поднял широкую ладонь.
— Подожди минутку. Давай вернемся назад. Ты уверен, что они были в доме все это время, а не были подсунуты в тот ящик Брауном или Хэмпстедом, когда ты стоял к ним спиной?
— Ради бога, нет. Я был единственным, кто подходил к туалетному столику. Там они и лежали. Пожилая леди видела, как я наткнулся на них.
— Продолжай, — сказал Шейн.
— Мы посмотрели на них и увидели, что они были подписаны «Вики». Ангус сказал, это были те самые письма, которые он искал. Он заставил всех нас поставить свои инициалы прямо там для дальнейшего опознания их в суде. Мы отправили их в Мэджик Сити Фотостат Компани, где были сделаны копии для меня. Я поклялся, что буду держать язык за зубами, пока не разразится скандал в суде.
— Кто еще получил фотокопии? — требовательно спросил Шейн.
— Никто. У них остались оригиналы. Нам сделали только один комплект копий, и я взял его. Будь я проклят, если я не могу понять, куда они запропали, ведь я сам положил их туда. — Он замолчал, нахмурился и вновь прижал пальцы к глазам. — Я забежал в бар, — снова заговорил он, — чтобы пропустить пару стаканчиков, и прочитал их. Они и в самом деле оказались пикантными. И даже более того, что обещал Ангус. Потом ко мне подошел Тед Смит, и мы заказали еще по паре порций. Затем я вернулся сюда и спрятал фотокопии. Именно под этой стопкой рубашек. — Он махнул костлявым пальцем на ящик.
— Когда ты видел их в последний раз?
— В тот вечер. Я и не подумал взглянуть на них еще раз. Ангус сказал, что пройдет несколько недель, прежде чем миссис Моррисон откроет свой дом во Флориде, чтобы начать дело о разводе.
Глубоко нахмурившись, Шейн поднялся со своего места и с серьезным видом прошагал в гостиную к заваленному грудой бумаг столу с пишущей машинкой. Он сел, вставил в машинку лист бумаги, взял из кармана конверт с оставшимися тремя фотокопиями и сделал копию напечатанного адреса, который был на конверте.
Рурке, спотыкаясь, поплелся вслед за ним и через плечо Шейна поглядел, как тот печатает. Когда Шейн вынул лист бумаги и стал тщательно сравнивать два напечатанных адреса, репортер проворчал:
— Это что за фокус? — стараясь сохранить равновесие с помощью рук, которыми опирался о стол.
— Это, — объяснил Шейн, показывая ему конверт, было послано миссис Хадсон на следующий день после того, как ты нашел письма. В нем находились копии писем. Все это сопровождалось шантажом с требованием десяти тысяч долларов.