Смерть императора
Шрифт:
Пока ехали по улицам Антиохии к воротам, Приск в очередной раз отметил, как быстро город возрождается. Где-то под сводом полуразрушенного дома теплился масляный светильник. Прямо на мостовой выставлен был стол, разложены хлеб, сыр, стояли бокалы с вином. Люди сидела на досках, положенных на обломки колонны. Тут же висела плетеная люлька на каком-то крюке, что вбит был в обломок стены. В другом месте, разведя огонь в сложенном из булыжников и обломков гранитной колонны очаге, старик готовил кашу в медном котле. Двое мальчишек сидели рядом с очагом на корточках, ожидая, когда подоспеет нехитрый обед. Торговец, перекинув через
– Хиосское, наилучшее хиосское!
– Эй, парень, дай-ка попробовать! – потребовал Приск. – Если вино хорошее, куплю весь бурдюк.
– Вино отличное! – заверил торговец. Рожа у него была хитрая – глаза – щелочки, одного уха не хватало. Такой и мочу может продать, не моргнув.
Протянул конному с некоторой опаской – схватит вояка бурдюк, да и умчится. Но трибун сделал большой глоток, одобрительно кивнул и спросил:
– Сколько…
– Десять денариев… – набрался наглости парень.
– Сколько? – пророкотала отдаленным громом угроза в голосе.
– Пять… – сбавил цену пройдоха.
– Два… и то потому, что вино отличное, – сказал Приск.
– Только ради твоей славы, трибун, – вздохнул торговец. – Твоей и Рима, – льстиво добавил, ловя монету.
Приск не видел, как парень, воровато оглянувшись, шмыгнул в щель между развалинами. Здесь был лаз в подвал под разрушенным домом. Внизу рядами стояли огромные амфоры, ничуть не пострадавшие во время землетрясения (разве что две или три раскололись, и теперь в подвале пахло хиосским – по запаху парень и нашел чужое сокровище).
Первым делом торговец спрятал полученные деньги под камнем, потом сцедил из амфоры вино в два бурдюка, плотно заткнул их пробками и выбрался назад – в полумрак ночных улиц. Если дело так пойдет и дальше, к лету он сделается богачом. Парень уже прикидывал, где можно будет купить дом – пока небольшой, без собственных бань, но непременно с перистилем…
Но не сбудутся его надежды. Меж развалин притаились двое, закутанные в серые плащи. Следили за тем, как удаляется, напевая под нос песенку, торговец… Вход в подвал они уже заметили.
Вилла Александра занимала огромную террасу на склоне горы Силпий. Облицованная белым мрамором, она матово светилась в лунном свете. Черные кипарисы в два ряда выстроились вдоль дороги, конвоируя путников к воротам.
Здесь Приска и его спутников ожидали караульные.
Сопровождавший трибуна фрументарий назвал пароль, и их беспрепятственно пропустили внутрь.
«Как в военном лагере», – отметил про себя хорошую организацию охраны Приск.
Афраний расположился в таблинии хозяина – в удобной плетеной кафедре [16] . Напротив него стоял высокий дородный мужчина лет сорока с мясистым носом и короткой курчавой бородой – несомненно, Александр. Приск сразу узнал его – на фреске художник очень точно передал облик хозяина дома. По обеим сторонам от хозяина застыли двое фрументариев. Морды у них были самые зверские. Те, что сопровождали трибуна, просто зайчики по сравнению с этими. И где Афраний Декстр их только отыскал? Приск сразу вспомнил старого своего товарища Молчуна, который тоже одно время служил под началом Декстра. Нет, в Молчуне не было и десятой доли звериности этой парочки палачей.
16
Кафедра – плетеное кресло с высокой спинкой.
Сейчас хозяин дома выглядел помятым – в прямом смысле слова – то ли оказал сопротивление фрументариям, то ли те дали волю кулакам по приказу своего центуриона.
– А, наконец-то! – со смехом воскликнул Афраний, когда трибун вошел. – Ты молодец, Приск. Выследил бунтовщика за один день! Ну и прыть…
– Где женщина? – спросил Приск.
– Береника в малом триклинии – я велел собрать там всех, кроме свободных мужчин, – отозвался Афраний. – А она красавица – я таких никогда прежде не видел, изумруд среди крашеного хрусталя.
– Я имею в виду Флавию, – уточнил Приск, понизив голос, – ему не хотелось, чтобы Александр узнал, кому обязан «счастьем» видеть всех этих людей на своей вилле.
– А, та замарашка? Я отослал ее в лупанарий…
– Что?
– Шутка… шутка… а ты и поверил? Я отправил ее на виллу к Филону – чтоб ее помыли там и накормили. Замарашка нам очень помогла. – Афраний повернулся к хозяину и повысил голос: – А этот дурак, вообрази, увидев, что вилла окружена моими людьми, решил вместе с женушкой пробиваться с боем. Пришлось скрутить его да надавать тумаков. Они, судя по всему, собирались утром дать деру – но мой визит смешал их планы.
– Наверняка кто-то шепнул, что легионеры начали разбирать завалы в их доме, – вот хозяин и кинулся в бега, – предположил трибун.
– Это точно. Только вопрос – куда наш Юлий Александр решил драпать и к кому… – Афраний вновь рассмеялся. Настроение у него было преотличнейшее.
– Неужели хозяин не говорит? – Приск тоже выбрал шутливый тон, решив подыграть центуриону фрументариев.
– Нет, конечно… Я бы мог позвать кого-нибудь из своих умельцев… но не думаю, что это необходимо. У меня здесь две сотни крепких ребят, которым надо немного развлечься. А женщин в доме немного. К тому же три или четыре древние старухи, еще пара сопливых девчонок, так что нормальных самок в соку – не более десяти. Я думаю – пусть начнут с Береники…
Пока Афраний говорил – вот так же легко, весело, предвкушая забаву, Александр багровел, наливался черной кровью. Если бы не веревки, что связывали ему руки, и не два молодца, что крепко держали его за плечи, он бы кинулся на Афрания и вцепился тому в глотку – зубами.
– Она в самом деле так хороша, как на фреске? – ухмыльнулся Приск. – Тогда я первый…
Арестованный завыл – дико, по-звериному, и вдруг повалился на колени – охранники не препятствовали.
– Постой! – Трибун поднял руку. – Кажется, этот парень хочет нам что-то сказать. Если я правильно понял, конечно…
– Что тебе надо? – прорычал пленник.
– Мне? Твоя красотка жена, – отозвался Приск.
– А мне – хочется узнать, для кого ты собирал это оружие, что нашлось у тебя в доме, – уточнил Афраний. – Но жена твоя мне тоже нравится…
– Я скажу… Я все-все скажу… только не трогай ее.
– Слушаю, говори, – кивнул Афраний и улыбнулся – сама доброжелательность. – Ты же любишь свою Беренику, я вижу…
– Андрей из Александрии велел мне собрать оружие и ждать условного письма.
– Андрей из Александрии… – повторил Афраний. – Твой друг, надо полагать, иудей, как и ты?