Смерть как сон
Шрифт:
– Именно.
– И поэтому вы решили на время переквалифицироваться в метеофотографа?
– Да.
– Это от безысходности или просто подвернулся случай воплотить давнюю мечту?
– Второе. – Я подняла на него глаза. – Впрочем, не уверена, что довела бы начатое до конца, даже не случись того происшествия в Гонконге. Я ждала от этой книги большего, если честно.
– Чего именно?
– Сама не знаю.
Принесли наш заказ, но мы продолжали смотреть друг на друга.
– Можно личный вопрос? – спросил он.
– Попробуйте.
– Вы
– Ни разу. Вас это удивляет?
– Пожалуй. В Америке не много найдется привлекательных женщин, которые ухитрились дожить до сорока и ни разу не побывать в роли жены.
– Другими словами, в чем моя проблема? Вы это хотели спросить?
Кайсер рассмеялся.
– Угадали.
– А вы в самом деле полагаете, что я могла бы составить счастье мужчины?
– Я в самом деле так полагаю.
– Ну что ж, ваше мнение разделяли многие. Но на меня удобно любоваться издалека.
– А вблизи?
– Вблизи я не такая, как все.
– Что с вами не так?
– Вообразите ситуацию. Я знакомлюсь с парнем. Симпатичным, успешным, независимым. Пусть он будет частным врачом. Или журналистом. Или брокером на бирже. А лучше голливудским актером. Впрочем, не важно. Он влюбляется в меня, ему кажется, что он жить без меня не может. Еще бы! Я не самая страшная из женщин. К тому же моя профессия фотографа многим почему-то представляется чем-то гламурным, богемным. Мы начинаем встречаться. Он хвастается мной перед своими друзьями. Взаимное влечение все нарастает. Наконец мы становимся любовниками.
– Дальше происходит что-то не то?
– Вот именно! Через месяц, а то и через неделю, меня отправляют в командировку. В Афганистан, в Боснию, в Египет. И не на конкурс «Мисс Вселенная». Я знаю, что буду вынуждена целый месяц рыть землю носом. И хорошо, если только месяц. А у моего парня тем временем заключается выгодная сделка и он хочет, чтобы на званом ужине я выгодно оттеняла его в глазах делового партнера. Или Американская киноакадемия раздает очередных «Оскаров» и он волнуется, его надо поддержать, побыть с ним.
– И что же?
– Я выбираю командировку. Не колеблясь. Собираю шмотки – и в аэропорт. И тогда парень наконец сознает, с кем связался. И линяет, пока все не зашло слишком далеко. Я его понимаю.
– Почему обязательно линяет?
– Потому что во всех мужчинах есть ген превосходства.
– Чего-чего?
– Вы слышали. Им необходимо быть выше. Необходимо, чтобы женщина им принадлежала. Когда они влюбляются и дают волю своим фантазиям, то это их фантазии, а не мои. И реальность часто их разрушает. Одним не нравится, что у меня заработок выше. Другим – что я уделяю своей работе больше внимания, чем их пирушкам и друзьям. Третьим – сам факт наличия у меня собственного мнения, которое я всегда отстаиваю. Не отстаиваю даже, а просто следую ему, невзирая ни на что. Вы поймите, Джон, я вам не жалуюсь на свою горькую судьбу – просто объясняю.
– Я зарабатываю шестьдесят восемь тысяч в год, – обронил вдруг Кайсер. – Мне известно,
– Откуда вам это может быть известно?
– Я видел вашу налоговую декларацию.
– Что?!
– Мы перетрясли всю вашу жизнь точно так же, как делаем это сейчас с жизнью Уитона со товарищи. Пусть вас это не шокирует, нам необходимо было исключить вас из числа подозреваемых.
– Великолепно…
– Итак, продолжим. Я не считаю, что ваша работа ценнее и привлекательнее моей. А если вы сами считаете иначе, меня это ни в коей мере не задевает. – Он наконец взял в руки вилку и ковырнул омлет. – Верите?
– Верю.
– И я знаю, что не являюсь для вас пупом земли.
– Вот уж тут вы правы.
– Меня это тоже не беспокоит.
Я внимательно слежу за тем, как он сдабривает свой омлет острым соусом. Взгляд его непроницаем.
– Послушайте, Джон, к чему вы клоните?
– Вы знаете.
– М-да… Даже не представляю, что и ответить.
Он улыбнулся:
– Собственно, я не за этим сюда приходил. Впрочем, даже рад, что сказал. И еще… Мне очень жаль, что вы оказались втянутой в это дело… Что с вашей сестрой…
– Не надо меня жалеть, – перебила я. – Беда с Джейн в очередной раз доказывает, что мир наш шаток и ничего нельзя откладывать на завтра. Поскольку если отложишь, то до завтра можешь и не дожить.
– Это верно. Я познал справедливость данного утверждения еще во Вьетнаме. Другое дело, что, пока все в жизни идет хорошо и размеренно, ты не можешь заставить себя думать о внезапном конце. Повседневные дела, текучка, жизнь большого города – ты растворяешься в этом, и у тебя нет времени чуть-чуть притормозить и задуматься о том, что может ждать тебя за поворотом. Тебя просто несет вперед, как щепку. И на глазах твоих шоры.
– Насчет шор хорошо понимаю. Я много лет рассматривала мир через объектив.
– И как?
– Нормально. История с Джейн выбила меня из колеи, но я, по крайней мере, получила возможность оглядеться. В какой-то момент даже расслабилась. А потом наткнулась в Гонконге на те картины и у меня снова появилась цель. На все остальное наплевать.
– Еще личный вопрос можно?
– Валяйте.
– Ленц говорил мне, что у вас были сложные взаимоотношения с сестрой. И тем не менее, вы помогаете в расследовании гораздо больше, чем родственники других жертв. Чего вы хотите на самом деле? Просто найти сестру? Или узнать всю правду о похищениях?
«Хороший вопрос, черт бы тебя побрал».
– Я Ленцу тогда не все рассказала. Да, у нас с Джейн были проблемы. Особенно в детстве и юности. Но три года назад со мной стряслась беда. Однажды у меня появились боли, я обратилась к врачу, и тот, не долго думая, госпитализировал меня в онкологический центр.
– Что заподозрили?
– Рак яичников. Хорошо еще, что это случилось со мной в Сан-Франциско, а не в одной из командировок. Впрочем, никого из друзей в городе все равно не было. Я осталась одна. И мне было страшно.