Смерть любопытной
Шрифт:
— Ох, — только и смог промолвить Паллисер, удивляясь, что кто-то может запомнить все технические подробности карты округа Лос-Анджелес, ведь его составляют не меньше ста сорока отдельных коммун и еще не меньше шестидесяти одного города-спутника (со своей полицией и пожарной охраной), переходящего один в другой. Он сказал об этом Мендосе, не спрашивая, уверен ли тот, и встретил его веселый взгляд.
— Вы, ребята, слишком быстро сейчас продвигаетесь по службе. Я достаточно долго ездил на патрульной машине, чтобы запомнить несколько элементарных фактов.
Затем Мендоса замолчал, Паллисер, привыкший думать в тишине, тоже, и остаток пути они проехали, не проронив ни слова.
Дом уже не пустовал. Перед ним стоял «форд» Хэкета, и когда
Мендоса глубоко вздохнул, не торопясь выйти из машины.
— Es dificil [48] , — сказал он. — Что же, черт побери, здесь предпринять?
— Ну, рано пли поздно вы распутаете это дело, сэр,— осмелился подбодрить его Паллисер.— Оно выглядит довольно сложным, но вдруг что-нибудь обнаружится…
48
Это трудно (исп.).
— А, дело! — сказал Мендоса. — Ну да, конечно, разумеется. Я насчет кота. Мы его взять не можем — Эль Сеньор этого не потерпит. Стокинг, естественно, тоже не может взять, у него уже есть, и довольно ревнивый. Что мне с ним делать? Красивый кот.
— Но он принадлежит этой Хилл…
— Которая, ставлю сто против одного, мертва. И которая, с той же вероятностью, — твоя блондинка. И ее единственная родственница умирает в Центральной больнице. У всех моих знакомых любителей кошек кошки уже есть. Хреново. Ладно, пора приниматься за работу…— Мендоса вышел из машины и направился к дому. Паллисер последовал за ним.
Хэкет в гостиной наблюдал, как Скарни снимает отпечатки пальцев.
— Там есть славный снимок, — сказал он и провел их в спальню, где указал на фотопортрет в рамке, стоящий на туалетном столике. В углу наискось написано: «Джинни с любовью, Дженни». На фотографии изображена прелестная светловолосая девушка, словно сошедшая с шоколадной обертки, с широко расставленными глазами и улыбающимися ангельскими губками бантиком.
— Может быть, — сказал Паллисер.
— Твоя очередная безумная идея, — сказал Хэкет Мендосе.
— Вовсе нет. Ее сестра была одной из подопечных Маргарет. Вот тебе и связь. Слабая, согласен. Но я, скажем так, не думаю, что настолько слабая, чтобы быть чистым совпадением, Арт. Она посильнее того факта, что обе они задушены в одну и ту же ночь.
— Понимаю, о чем ты говоришь, — согласился Хэкет. — Хочешь провести работы по полному списку? Так я и знал.
— Да, везде снять отпечатки.— Мендоса, засунув руки в карманы, начал ходить из комнаты в комнату и все осматривать.
Это был старый обветшалый дом, мебель старая и подобрана без особого вкуса. Не похоже, неожиданно подумал Паллисер, что здесь жили две молодые женщины, скорее, люди гораздо старше, скажем, угомонившаяся пара среднего возраста. Он почти наяву увидел их, небогатых бывших фермеров с традиционными, строгими взглядами на жизнь. Тяжелая мебель от «Сиэрс», «Роевак», аляповатая литография — морской пейзаж — в дешевой рамке над камином, коврик со стилизованным восточным орнаментом, гофрированные абажуры. Он решил, что две молодые женщины унаследовали дом от родителей или от дяди с теткой и очень мало в нем изменили, вероятно, из-за отсутствия средств.
Гостиная и столовая были объединены, как в большинстве калифорнийских бунгало, в одной длинной комнате в передней части дома с входной дверью посередине. Кухня со стороны столовой, из нее выход в очень узкий темный холл, в котором с одной стороны еще одна дверь в гостиную, а с другой — двери в две спальни и ванную между ними. В ванной капал кран. Белый кафель содержался в чистоте.
Паллисер из любопытства всюду следовал за Мендосой.
Мендоса заглянул в аптечку, где не обнаружил ничего необычного, кроме того, что она выглядела аккуратнее большинства других. Зашел
Другая спальня была чуть больше. Две кровати поновее, из клена. Большой комод с зеркалом. Туалетный столик. В платяном шкафу одежды поменьше. Коричневый ковер, покрывала на кроватях рыжеватые, одеяло, аккуратно сложенное в ногах одной из кроватей, подобрано под цвет ковра. На другой кровати одеяла не было.
Мендоса зашел на кухню.
— Взгляни, — сказал он Хэкету.
— Да, вижу. — Белая пластиковая сумка, упавшая со стола, ее содержимое рассыпано по полу.— Джон.
— Да, сэр.
— Посмотри, — показал Хэкет. — Кажется, эта сережка — парная к той, что была на блондинке.
Паллисер присмотрелся и ответил, что, без сомнения, так оно и есть.
— Что и требовалось доказать, — сказал Мендоса. — Очень хорошо. — Он осмотрел кухонный стол — обычный пластиковый столик с хромированными углами и желтой столешницей. Открыл холодильник, заглянул внутрь. С помощью авторучки — чтобы не оставит!, лишних отпечатков — открыл дверцы буфета. Полки чистые, покрыты яркой плотной бумагой. Затем он вышел на большую старомодную крытую веранду, где увидел старую стиральную машинку и лохань. Мендоса взглянул на заднюю дверь. В нижней ее части была устроена странная на вид штука, напоминающая увеличенные распахивающиеся шторки фотоаппарата. Он наклонился и нащупал предмет, прикрепленный к одной из ее половинок.
— Так, понимаю.
— Посмотрите на великого сыщика за работой, — сказал Хэкет. — Что здесь произошло, и когда?
— Так, сейчас у нас летнее время, — сказал Мендоса. — Темнеет в семь тридцать пять, верно? Так вот, что бы ни случилось, произошло это в субботу раньше этого времени.
— Я поражен, Шерлок. Почему?
— Кошачья дверь не заперта, — Мендоса кивнул на створчатое устройство.— Это патентованная дверь для домашних животных. Кошка или собака их толкает и открывает наружу или внутрь. Любой, кто хоть немного любит кошек — или собак, разумеется, — не позволит им разгуливать по ночам. У нас тоже такая есть. Баст, конечно, ею не пользуется, но мы в любом случае запираем ее на ночь. Миссис Хилл не успела закрыть дверцу, значит, нечто произошло в субботу вечером раньше семи тридцати пяти. — Он вернулся на кухню и снова взглянул на стол.— Она как раз собиралась что-то готовить. Не торопясь. Достала кастрюлю и миску — в миске, например, взбивать яйца, — но прежде чем она достала продукты, ей помешали. Да. С улицы она пришла прямо на кухню, потому что здесь ее сумка. Вероятно, разговаривала с котом. Достала миску и кастрюлю. Собиралась готовить для себя и кота…
— Готовить для кота? — невольно вырвалось у Паллисера.
— Для некоторых нужно готовить, — Мендоса вновь повторил, что Паллисер ничего не знает о кошках, с чем тот согласился.— Это противозаконно,— сказал Мендоса.— Настоящее рабство. Они требуют внимания… И тут как раз ее прервали. Позвонили в дверь? Постучали? Кто-то вошел. Немного погодя здесь боролись и сумку сбили со стола. Здесь она потеряла сережку. Амулет…— Он продолжал смотреть на стол, как будто там было что-то написано. — Это случилось еще раньше. Почему она спрятала его на груди? А не положила в сумочку? Ответ: либо он сломался, когда у нее уже не было сумки, либо… Нет. Нет, именно так. Должно быть, колечко амулета сломалось в рабочее время, она завернула его в носовой платок и засунула в лифчик. А потом не побеспокоилась переложить, потому что там он был в сохранности. Тот маленький кусочек золота — часть колечка — да, вероятно, свободно болтался на амулете до последней минуты и тоже мог оказаться завернутым в платок, но недостаточно крепко, и потом выпал. Вот если бы… Догадываюсь,— Он прошел обратно на веранду и через заднюю дверь направился к гаражу.