Смерть на берегу Дуная
Шрифт:
– О каких табачных крошках?
– Может быть, ты помнишь, на втором допросе она сказала, что в тот день на ней было зимнее пальто оливково-зеленого цвета, зеленые замшевые сапожки и шапка. В швах кармана удалось обнаружить мизерное количество табачных крошек. Лабораторный анализ показал, что они от сигарет «Кошут». Хуньор курил «Кошут», а Эдит Чаус - «Симфонию». Я спросил, как попали в ее карман табачные крошки от сигарет «Кошут». Она ответила, что не имеет никакого понятия об этом. Потом сама, не дожидаясь моего нового вопроса, как будто вспомнила, что как-то вечером под Новый год Хуньор провожал ее домой и у нее как раз кончились сигареты. Хуньор дал ей свою уже начатую пачку, которую она положила в карман. Наверное, от нее и остались табачные крошки.
– Это существенное обстоятельство. Шоммер курил?
– Нет.
– В рыбачьем домике сигарет не было, а на халате Хуньора обнаружен пепел. Пепельницы оказались чистыми, и, если мне не изменяет память, пустых пачек из-
под сигарет не было и в мусоре.
– Совершенно точно. У тебя хорошая память, дядя Бела.
– Замшевые сапожки осматривали? Где они?
– У сапожника. Она сказала, что отдала поставить подметки. Были у сапожника. К сожалению, подметки уже поставлены, а старые он выбросил.
– Какая это была бы находка для автора детективного романа!
– громко смеется Келемен.- Стоило бы изменить только погоду в ту ночь, и писака тут же обнаружил
бы четко различимые следы. Следы от дырявых подошв женских сапожек! Представляешь, какой клад? К сожалению, старина, мы вынуждены иметь дело с самой действителностью. Почва и погода были такими, что следов не осталось, сапожки отремонтировали, а стертые подошвы, из которых можно было бы выковырнуть крошку земли, где-то на свалке. Полагаю, ты спросил ее о том, где она была в среду во второй половине дня?
– Да. Она повторила старое: Хуньор был у нее в магазине между пятью и половиной шестого, о том, что он взял из сберкассы деньги, и сколько у него было денег, он ничего ей не сказал. Сделал кое-какие покупки. Они обмолвились несколькими словами, Эдит Чаус пообещала быть у него после работы, и Хуньор ушел. Девушка стояла у прилавка, к кассе не подходила и поэтому не могла сидеть, какими деньгами он расплачивался. Магазин работает по системе самообслуживания, поэтому покупки он перекладывал в портфель уже за кассой. Возможно, и деньги были в этом портфеле.
– Что за чертовщина!
– рассердился Келемен.- А я еще думал, что это дело несложное.
– Далеко не так. Все имеющиеся в нашем распоряжении улики косвенные. Даже на домкрате мы не смогли обнаружить отпечатков пальцев - убийца был, очевидно, в перчатках, которыми смазал даже старые отпечатки. Утверждение Бориш Балог, что в среду вечером Шоммер просил у нее машину, проверить нельзя - Шоммер мертв.
Сберегательная книжка на тридцать тысяч форинтов тоже косвенное доказательство, хотя и потенциально вероятное. Ни одного непосредственного свидетеля, который видел бы Эдит и Шоммера где-то между улицей Габона и рыбачьим домиком или между магазином и рыбачьим домиком, нет. Замешательства или хоть противоречивого слова в показаниях Эдит Чаус было бы достаточно, чтобы эти косвенные улики превратились в прямые. Но такого слова тоже нет. Кстати, девушка оказалась более сообразительной, чем мы вначале думали.
– Я это тоже заметил. Послушай, Тиби…
– Да, дядя Бела.
– Может быть, мы избрали неверный путь? Может быть, вся концепция ошибочна? Возьмем эту Бориш Балог… У нее ведь тоже есть ключ от рыбачьего домика. А что, если в ту ночь она была с кем-нибудь в рыбачьем домике? Например, с Шоммером?
– Маловероятно, однако, этим тоже придется заняться. Это потребует выяснения новых обстоятельств, новой оценки фактов. Возможно, ты прав. Но я очень устал.
– Я знаю. Сегодня ты почти не спал. Ты хоть обедал?
– Съел два бутерброда. Но я еще успею пообедать.
– Верно. Только вот Бориш Балог не знала и не могла знать, что Шоммер мертв, и, конечно, рассчитывала, что Шоммер не соврет и подтвердит ее показания.
– Да.
– А теперь… Впрочем, хватит. Иди домой и отдохни. Поужинай. Поспи. Вся беда в том, что я могу развить вполне приемлемую версию о том, что роль пособника в убийстве Хуньора играла не Эдит Чаус, а Бориш Балог. А это значит, что мы не продвинулись ни на шаг. Я тоже иду домой. У меня еще масса неоконченных дел.
– Хорошо, дядя Бела.
– До свидания, Тиби. Завтра продолжим.
– До свидания, дядя Бела. Я попрошу Ястера встретиться с шофером из района «Эржебет», и еще, может быть, он сумеет установить, что делала Бориш Балог
в ночь со среды на четверг.
– Хорошо.
10
Поиски иголки в стоге сена. Той самой иголки, которую почти немыслимо найти. А может быть, ее и нет. Может это просто хитрая или злорадная гримаса случая.
Таксист из района «Эржебет» - единственный и последний из всех опрошенных шоферов - узнаёт по фотографии Шоммера. Да, он вез его от Бульварного кольца до проспекта Мартирок. Это было, кажется, в начале двенадцатого, потом он тут же взял новых пассажиров - мужчину и женщину, которых отвез к бару «Будапешт».
На следующее утро Бела Келемен сидел за столом и просматривал донесения. Вечером он уже не возвращался на работу. Прилег на полчасика дома, а проснулся в одиннадцать. Предупредительная Манци его не разбудила. «Ты еще болен, Бела»,- сказала она. Это рассердило Ке-лемена. А теперь ему все равно. По крайней мере, он хоть отоспался.
Тут что-то нечисто. Кто-то из них врет - Эдит Чаус или Бориш Балог. Кто-то из них явно морочит всем голову. А что, если в рыбачий домик с Шоммером ездила все-таки Бориш Балог? Ведь данных о том, где она провела ночь в среду, все еще нет. Значит, вопрос остается открытым.
«Работаем, как кустари. Может быть, для того, чтобы эта Эдит Чаус призналась и рассказала обо всем, не суетясь и по порядку, не хватает всего лишь пары пощечин. К сожалению, нельзя. По закону нельзя. И то бывает, кто-нибудь, да и не сдержится. Правда, редко». Келемен даже не помнит такого случая. Прокурору легко. Он получает готовый материал. А этот-то готовый материал должны составить они. С точными доказательствами. С явными и конкретными доказательствами. И их надо добыть, хоть из-под земли. Из-под земли, правда, трудно добыть доказательства. Вернее всего, просто невозможно. Улики, как правило, бывают на поверхности. Если, конечно, речь не идет о закопанных в землю деньгах или других ценностях. Встречается и такое.