Смерть на берегу Дуная
Шрифт:
– Отпечатков много. Но установить, чьи они, не удалось. По крайней мере те, что свежие.
– Было одно убийство, теперь два. Можно предположить, что Шоммера убил тот, кто искал что-то на его квартире и оставил свет невыключенным.
– Я тоже так думаю,- сказал Еромош.- Но у нас пока нет ни одной улики.
– Нет,- задумчиво произнес Келемен и взглянул на стакан с кефиром, смешанным по рецепту Манци с абрикосовым вареньем и ромом.- Дело усложняется. Я завтра приду. До свидания.
– До свидания, товарищ Келемен.
Он повесил трубку, зачерпнул ложечкой кефир, проглотил. Теперь он ему показался не таким вкусным, каким был.
Потом Келемен проглотил две таблетки гермицида, выключил свет и проспал всю ночь спокойно, без лновидений. Но перед тем как заснуть, он попросил Манци позвонить Сипеку и сказать, чтобы тот не приходил - Келемен плохо себя чувствует, ему надо выспаться.
7
Проснулся он рано. За окном было еще темно - щель между шторами зияла чернотой. Келемен поворочался немного, прислушиваясь к самому себе. «Вполне здоров»,- пробормотал он вполголоса.
Он положил на колени папку с бумагами, нажал на кнопку шариковой ручки и начал быстро писать.
«По сути дела, я систематизатор,- размышлял он.- Я всегда начинаю с того, что пытаюсь навести порядок в беспорядке. Разложить все по полочкам. Когда есть система, то порядок вещей принимает четкую форму, размещается в пространстве и во времени. До сих пор мы имели дело с трудным, но простым по своему построению уравнением с одним неизвестным, и вдруг в нем появляется еще неизвестное. Если: подобное встречается в детективном романе, мне ужасно хочется зевать. Представьте себе, в середине романа обнаруживается еще одно убийство. От этого разрушается завершенность первой задачи, сдвигается внутреннее равновесие формы, и. возникает чувство, будто тебя хотят обмануть. По делу об убийстве Хуньора у меня уже начала складываться более или менее ясная версия - и вот нате. Придется начинать все сначала.
Тупик. А у нас, что называется, цейтнот, Да развязки еще далеко, но нити уже в наших руках. Хуньор бросил семью не потому, что стакан вдруг наполнился да краев. У него была женщина, молодая красивая женщина, на которой: он собирался жениться. Да и она была не прочь выйти за него замуж. Конечно, Эдит Чаус не испытывала к Хуньору горячей любви, если готова была по первому знаку Шоммера…
Готова ли она была на самом деле? А что, если они все обсудили заранее? Эдит Чаус могла знать об этих сорока двух тысячах форинтов и могла договориться с Шоммером… Но это ничем нельзя подтвердить. Эдит Чаус придёмся еще, как следует допросить. И не раз. Она не похожа на опытную преступницу и наверняка запутается, если будет врать.
Вокруг Шоммера увивались женщины. Предположим, что Хуньора убил Шоммер, хотя это ничем не подтверждается. А Шоммера убил кто-то другой. И оба эти убийства - дело мужских рук. Оба они совершены на берегу Дуная, по крайней мере, близ воды. Есть в этом какая-либо логика? Вероятно. Можно ли предположить, что и Хуньора и Шоммера убил один и тот же человек? Одного он ударил по голове, а другого, усыпив эфиром, положил на ступеньки набережной головой вниз, к воде, чтобы тот захлебнулся. Но почему я ощущаю какой-то внутренний протеот против такого предположения?»
Келемен сидит в кровати - на коленях папка, в руке шариковая ручка, кругом тихо - и чувствует себя хорошо выспавшимся, отдохнувшим. Дышится ему легко. «Да, все эти убийства, к сожалению, не детективный роман».
Дело Шнайдера. Это был настоящий детективный роман. Его тоже убили на берегу Дуная, в камышах, когда он ловил рыбу. Шнайдер - обойщик из района Йожефварош. Пуля пробила ему череп, задела мозг и вылетела. Так ее и не нашли. Шнайдер свалился в воду, и только через четыре дня его труп выловили далеко, у самой плотины. Попасть в него с противоположного берега даже из ружья с оптическим прицелом можно было только лишь по чистой случайности. А у берега, где он рыбачил, его скрывал камыш. Стрелки-специалисты единодушно утверждали, что выстрел был произведен с расстояния тридцать пять, максимум сорок метров. Сначала предположили, что в него стреляли с лодки. С лодочного помоста, откуда он ловил рыбу и потом свалился в воду, видна была лишь голубятня. Установить, в какой позе он находился - сидел или стоял - в момент выстрела, было невозможно, следовательно, нельзя было точно предположить, откуда стреляли - с берега или с воды. Шнайдеру было сорок восемь лет, его жене - двадцать шесть. Через полгода она уже вышла замуж. А спустя полтора года после убийства, когда она была на восьмом месяце беременности, совершенно случайно выяснилось, что в семнадцать лет она стала чемпионом страны в юношеских соревнованиях по стрельбе. Когда ее снова стали допрашивать, она созналась, что убила мужа. По лестнице влезла с ружьем на голубятню, прицелилась, выстрелила, попала. Шнайдер опрокинулся в воду. Случилось это в будний день, кругом не было ни души. На рыбалке они оказались потому, что их мастерскую ремонтировали. Застрелив мужа, она села в лодку, выплыла на середину Дуная и бросила ружье в воду. Так его и не достали со дна. Вот это настоящий детективный роман. Но и тут лишь благодаря случаю удалось найти убийцу. Вернее, благодаря закономерному случаю. Жена Шнайдера даже рассказала, что он видел, как она лезла по лестнице на голубятню, как целилась в него, и помахал ей рукой. Думал, что она шутит.
«Надо сосредоточиться на том, что предстоит сделать. Все осложняется - слишком много нитей, слишком много людей. Попробуй тут разобраться со ста двадцатью женщинами, запечатленными Шоммером в обнаженном или полуобнаженном виде! А если среди этих фотографий отсутствует именно та, которая нужна? Ведь вполне можно предположить, что в квартире Шоммера была женщина, которая хотела найти и забрать свою фотографию, чтобы Шоммер не смог скомпрометировать или шантажировать ее. А может, это был ревнивый муж, любовник или отец, каким-то образом узнавший, что фотография его обнаженной жены, любовницы, дочери находится на квартире Шоммера? И если уж эта женщина или мужчина попали в квартиру, то взяли именно ту фотографию, которая дала бы возможность следствию найти преступника. Попробуй тут разберись!
Однако не будем углубляться в предположения. Их может быть очень много. Что делала Эдит Чаус с четверга тридцатого января до среды пятого февраля? Что делал в это же время Шоммер? Вернее, до вечера вторника, когда его убили. Есть ли какая-нибудь связь между убийством Хуньора и убийством Шоммера? И какая именно? К обоим делам причастны: Эдит Чаус, Вильма Хуньор, дочь Балог. Как ее зовут? Да, Бориш Балог. Знал ли Хуньор Шоммера? Конечно, мог знать. Это надо выяснить. Верно, Еромош уже и выяснил. Или Раудер. Что делал Шоммер во вторник вечером, четвертого февраля, в холод, на самом пустынном месте острова Маргит. Или его сначала где-то усыпили и в таком состоянии отвезли туда? Однако это не подтверждают данные анализа почвы и осмотра места преступления. Убийство с целью ограбления? Тогда почему бандит или бандиты решили выбрать своей жертвой именно Шоммера? Возможно, они следили за ним? Почему именно за ним? Откуда они знали, что он пойдет в пустынный конец острова, где они смогут усыпить его и ограбить. Это абсолютно невероятно.
Значит, нужно выяснить обстановку, в которой жил Шоммер, по возможности до самого момента его смерти.
И опять мы пришли к тому, с чего начали. К ста двадцати обнаженным женщинам. Или к его бабушке. Что хранится у нее в зеленой шкатулке? Легкомысленно было не взять ее тут же. Но зачем нужно было ее брать? Ведь тогда еще не было известно, что Шоммер и найденный на острове Маргит труп мужчины - одно и то же лицо. Есть ли о нем сведения в прокуратуре? Был ли он судим?
Все это, конечно, импровизированная систематизация задач и проблем. Сегодня донрос Бориш Балог. На массу мелких частных вопросов ответ, по-видимому, уже получен. Прошла неделя, с тех пор как убили Хуньора в рыбачьем домике. А мы по-прежнему ничего не знаем. Дело еще больше усложнилось. Обычное, примитивное убийство? Смех! А ведь я так и сказал, когда Раудер докладывал мне об убийстве. Как бы не так!
Но откуда убийца Шоммера достал эфир? Это само по себе настораживает. Ведь об ограблениях с применением эфира или хлороформа венгерская уголовная хроника не знает с тридцатых годов. Вернее, было всего два-три случая. Впрочем, сейчас даже в хирургии не прибегают к наркозу с помощью эфира. Возможно, это был и не эфир, потому что малосведущий человек мог назвать хлорэтил эфиром. С какой степенью компетентности было совершено усыпление? Из этого тоже можно сделать кое-какие выводы. Известно, что сейчас эфир применяется очень редко, если не считать гинекологии.