Смерть носит пурпур
Шрифт:
– А, вот и вы! – обрадовался Лебедев. – Что такой мрачный?
Ванзаров шмыгнул носом и попросил фляжку. Коньяк с утра не входил в его привычки, но майские ночи хоть и уже белые, но еще прохладные. Лебедев просил не стесняться, делать глоток посолидней, для друга не жалко, но Ванзаров приложился лишь слегка.
– Как прошла ночь? – полюбопытствовал Лебедев, заботливо завинчивая фляжку. – Сберегли покой и сон господина Федорова?
– Будем надеяться, – ответил Ванзаров.
– Эх, жаль, не видел выдающуюся картину, как вы бродите вокруг дома. И привидения отгоняете.
– Одно из привидений имело вполне человеческие формы. Жаль, не смог разглядеть подробно, а силуэт был незнаком.
– Не может быть… – только и смог сказать Лебедев. Он так надеялся обратить все в шутку, а дело оказалось далеко не шутейным. Выходит, прав был Ванзаров. А он… Ну, что теперь копья ломать. Главное, все живы и невредимы. – Неужели так прямо к дому убийца пробирался? Ночью?
– Если вас интересует фактическая сторона дела, то примерно в час тридцать на Гатчинской дороге появился какой-то человек. К сожалению, в этот момент я как раз был посреди дороги. Заметив меня, он быстро свернул в сторону.
– Ну, это не считается! – Лебедев ожидал куда большего. Может быть, рукопашной схватки или хоть погони. – Откуда вы знаете, что человек собирался в Федорову?
– Сложнейший вопрос: куда ему идти, когда кругом нет других строений?
– Значит, вас испугался. Мало ли кто ночью встретится.
– Я, конечно, похож на грабителя с большой дороги, – сказал Ванзаров, сладко зевая. – Интересно другое: за мной кто-то следил.
Лебедев решительно не мог представить, как такое возможно. Филерить ночью в Царском Селе? Да кому в голову взбредет! Наверняка показалось.
– Не смотрите на меня с такими сомнениями, Аполлон Григорьевич. Несколько раз слышал шорохи за спиной. Так что был вынужден сменить диспозицию. Когда совсем рассвело, проверил: за дальними кустами следы. Выпала роса, они заметны, можете убедиться сами. К счастью, человек не умеет бесшумно двигаться по лесу.
Без лишних слов Лебедев отправился в перелесок. Вернулся задумчивый.
– Гипса у меня нет, сохранить след не смогу, но отпечаток замерил, – сказал он. – Получается мужчина вот такого роста… – он показал чуть выше головы Ванзарова. – То есть самый средний рост. Про башмаки что-либо сказать трудно, однозначно не военный сапог и не дамский ботиночек. Впрочем, не лапти и не валенки.
– Это значительно сужает круг тех, кому ночью не спится, – сказал Ванзаров. – Можно исключить все полки Царского Села. Благодарю вас…
– Полагаете, убийца поджидал удобного момента?
– Полагаю, что кому-то захотелось того же, чего и нам: узнать, кто собирается проникнуть в дом.
– Главное, что вы целы и невредимы… – сказал Лебедев, стряхивая лесной сор. – Это меня вполне устраивает… Предлагаю отметить ваш ночной подвиг обильным завтраком в ближайшем трактире.
– Уходить нельзя, еще ничего не кончилось.
– Да что может случиться днем!
Ванзаров поправил воротник пиджака и даже расстегнул пуговицу. Коньяк действовал благотворно.
– Покой Царского Села влияет на вас, Аполлон Григорьевич, усыпляюще, – сказал он. – Уж от кого-кого, а от вас такое слышать странно. Для убийства нет времени суток. Тем более…
Продолжения Лебедев не дождался. Все внимание Ванзарова досталось щуплой фигуре, что показалась на Гатчинской. Опустив голову и подшаркивая на каждом шагу, приближался Нарышкин. Был он чрезвычайно мрачен, или просто глубоко задумчив, или просто не выспался, трудно было понять. При себе имел сверток в вощеной бумаге, перетянутый грубой бечевкой.
Ванзаров приветливо замахал, привлекая внимание.
– Неужели первым поездом приехали? – спросил он, взглянув на карманные часы и отчаянно улыбаясь.
Спрятав сверток за спину, Нарышкин глянул исподлобья.
– А вам что здесь надо? Рано еще, Иван Федорович отдыхает… Вам на одиннадцать назначено.
– Да? На одиннадцать? – спросил Ванзаров, с деланым удивлением обращаясь к Лебедеву. – Это мы так с профессором поспешили? Ай, как неудобно вышло. Профессор, я же говорил вам, что можно еще поспать часок-другой. А вы заладили: пойдем да пойдем, Иван Федорович любит ранние визиты… Ну, ничего, мы тут подождем. Погуляем, воздух у вас чудесный, не то что у нас, в душном Петербурге, правда, профессор?
Лебедев промычал неопределенно, не зная, как себя нужно сейчас вести. Подыгрывать ему не хотелось.
– А что это вы уже купили? – не унимался Ванзаров. – Свежие пряники?
– Иван Федорович просил реактивы привезти… – ответил Нарышкин.
– Неужели? В таком состоянии, как вчера, еще и указания способен был давать?
– Он еще утром заказал… Да вам какое дело?
– Очень, знаете ли, интересуюсь, где же это в столице химические элементы начинают с шести утра продавать? Вам такие места известны, профессор?
Лебедев сделал вид, что эта беседа его не касается.
– И я не знаю, – продолжил Ванзаров. – Подскажите адресок, вдруг пригодится?
– Не понимаю, господин… как вас там… – Нарышкин запнулся. – Что за допрос странный?
– Лавку подскажите, сразу отстану.
– Посылку я забрал у профессора Левандовского, была готова еще третьего дня. Вечером забрал, первым поездом вернулся. Надеюсь, на этом меня оставите в покое?
– Ночевали у знакомых или на гостиницу потратились?
Терпение Нарышкина иссякло. Он шагнул в сторону, чтобы обойти неприятного господина, но ему перегородили дорогу.
– Что это значит? – возмутился он. – Я полицию позову.
– Не извольте беспокоиться, она уже здесь, – сказал Ванзаров. – Позвольте представиться: чиновник особых поручений сыскной полиции. Итак, где изволили ночевать?
Подумав, Нарышкин решил не связываться.
– У друга гимназического…
– Где проживает ваш друг?
Был назван адрес на Васильевском острове.