Смерть носит пурпур
Шрифт:
– Прошу простить… – Ванзаров низко поклонился.
Нарышкин кивнул, отчего очки его опасно вздрогнули.
– Ничего, ничего, – торопливо проговорил он. – Это я сам виноват…
Он счел уличное происшествие исчерпанным и примерялся, с какой бы стороны обойти этого плотного молодого человека. Ванзаров стоял широко, уперев руку в бок.
– Раз уж мы так счастливо встретились, позвольте узнать у вас кое-что?
– Ну, разумеется… Отчего же… – Нарышкин немного отступил, чтобы лучше видеть лицо собеседника.
– Не ошибусь, если назову ученика великого Ивана Федоровича Федорова химиком?
– В некотором роде… – не вполне уверенно ответил Нарышкин. – А какой у вас ко мне вопрос?
– Возможно ли путем химических процессов без магии, колдовства и астрологии добиться перехода металлов в золото?
На лице Нарышкина растерянность застыла неподвижной миной, рот приоткрылся, он смотрел не мигая.
– Что вас так удивило? – спросил Ванзаров как ни в чем не бывало. – Вопрос, конечно, дилетантский, но все же… Крайне любопытно…
– Для науки нет недостижимых преград… – проговорил Нарышкин, что далось ему с большим трудом.
– Вот как? Интересно… Значит, вы такой возможности не отрицаете.
– Молодой человек, господин эм-м-м…
– Ванзаров… – подсказали ему.
– Да-да… Этот вопрос относится к разряду вечных, ответ на него мы узнаем только в отдаленном будущем.
– А вот у меня другие сведения, – заявил Ванзаров. – Более того, могу назвать ученого, которому этот эксперимент до некоторой степени удался.
– Неужели? Это очень интересно…
– Простите, как ваше отчество?
– Сергей Иванович…
– Так вот, Сергей Иванович, я практически уверен, что Ивану Федоровичу удалось невозможное и он создал золото. И вы об этом прекрасно осведомлены.
Нарышкин снял очки и принялся их тереть, отчего стекла пошли жирным блеском.
– Вы не можете этого знать… – тихо сказал он.
– Благодарю, что не отрицаете.
– Господин Ванзаров, вы неверно истолковали мои слова… Иван Федорович великий мыслитель и человек с большой буквы, он внес неоценимый вклад в развитие химической мысли, открыл новые горизонты, которые еще только предстоит осмыслить. Но трансмутацией металлов он не занимался.
– Какой же незабываемый опыт он хотел показать своему коллеге, господину Лебедеву? В письме, которое вы положили в конверт и отправили, говорилось о величайшей загадке. Федоров однозначно дал понять, что ее удалось раскрыть.
– В последнее время Иван Федорович плохо себя чувствует… Не надо принимать все за чистую монету.
– Как скажете, – легко согласился Ванзаров. – Желаете для поднятия настроение небольшой логический опыт?
С куда большим удовольствием Нарышкин предпочел бы, чтобы его оставили в покое, но возражать не рискнул. И согласился.
– Господин Федоров пригласил учеников, чтобы заслужить их восторг. Но кое-какие сомнения заставили его поменять планы. Химику, даже не столь выдающемуся, не составит труда придумать фокус, в результате которого зрители увидят крупицы металла ярко-желтого цвета. Только не золота, а пирита. К сожалению, и этот эксперимент показать он не пожелал. Вам это отлично известно. Именно вы подмешивали пирит в состав, который должен был послужить основой фокуса. Скажу больше: ни в какой Петербург на ночь глядя вы не ездили. Прошу простить, если обидел…
Нацепив очки, Нарышкин, кажется, собрался сбежать, но духу не хватило.
– Вы ошибаетесь… – проговорил он.
– Насчет чего?
– Все, что вы рассказали, – это только ваши фантазии, господин Ванзаров…
– Сергей Иванович, вам надо бояться не меня. Моя цель проста: защитить Ивана Федоровича.
– Ему ничего не угрожает.
– Смею думать, что это не так. Его открытие у многих может вызвать желание обогатиться быстро и навсегда. Скажите мне, кого опасался Федоров, и я смогу помочь.
– Вы ошибаетесь, – повторил Нарышкин. – Иван Федорович истинный гений, но у всех наступает усталость, оставьте его в покое. Ему действительно осталось не так много.
– Желаете, чтобы завтра он публично во всем сознался?
На лице Нарышкина появилась слабая улыбка.
– Вам уже доложили… Это говорил не он, а его болезнь.
Такую версию Ванзаров счел допустимой.
– Одного не пойму, – задумчиво сказал он. – Вы умный человек, умеете проводить химические опыты, вон у вас все руки в ожогах, могли бы внести свой вклад в науку. Так для чего принесли свою жизнь в жертву Федорову?
– Он гений, который освещает этот мир своей мыслью. Ради этого никакая жертва не покажется излишней… Позвольте, я пойду.
– Не смею задерживать… – Ванзаров нарочито посторонился. – Жаль, что не хотите сказать мне правду. Я искренно хочу помочь господину Федорову.
– Правда в том, что правда слишком проста и непривлекательна, – ответил Нарышкин, переминаясь с ноги на ногу. – Благодарю вас за желание помочь, но беспокоиться решительно не о чем… Приятно было познакомиться…
– Последний вопрос, Сергей Иванович. Вы позволите? – И, не дожидаясь ответа, Ванзаров спросил: – Вчера в ювелирный магазин Гольдберга некая барышня принесла изрядный кусок золота. Фамилия барышни Нольде, вчера она была на посиделках. Откуда у нее столько золота?
Ванзаров следил за его лицом. Нарышкин взгляда не отвел и не выказал ни малейшего испуга.
– Не имею ни малейшего понятия, – ответил он, поклонился и пошел, низко сгибая спину. Словно на нее взвалили груз непомерный, от которого не избавиться.
33
Лариса Алексеевна обошла весь город, посидела на всех лавочках, и деваться ей было некуда. Подруг и знакомых давно не осталось. Всеми забыта, никому не нужна. Ветер, хоть и весенний, пробирал под тонкой шалью. Ей захотелось держаться поближе к дому. Нарушать приказ дочери и зайти она не посмела. Надо было найти тихое местечко. Такое оказалось неподалеку. У склада была сложена поленница выше человеческого роста. Тут можно и присесть, и ветер не долетает. Лариса Алексеевна устроилась, запахнула шаль и стала ждать. Ради счастья дочери она готова была провести здесь хоть всю ночь. Лишь бы у Оленьки вышло так, как она желает. Что там происходит, она старалась не думать. Да и какая теперь разница.