Шрифт:
Глава 1
Тёплая густая кровь большими тёмно-рубиновыми каплями, а потом тоненькой струйкой потекла на руки. Страх оледенил тело, и Катерина застыла, не в силах сдвинуться с места. Сердце билось о рёбра, словно пытаясь выскочить из груди, голова стала такой тяжёлой, что зрение заволокло туманной дымкой. Женщина резко открыла глаза и проснулась. Вначале не могла понять, где находится, но потом дрожащей рукой провела по лицу, и от души отлегло. Это был только сон. Тем не менее страх не покидал.
Маленький огонёк, пляшущий в лампадке, освещал образ Спасителя,
Волнение не проходило. Катерина осенила себя крестным знамением и едва слышно прошептала:
– Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя яко на небеси и на земли.
Катерина не могла понять своего беспокойства. Племянница спала, подложив ладонь под щёку. Хозяйская дочка лежала, сбросив с себя тонкое одеяло, и тихонько посапывала. Всё как всегда. Но что-то было не так.
Квартира, в которой проживала Катерина, была небольшой и фактически состояла из разделённой невысокой перегородкой залы в два окна и коридора со стеклянной дверью. За перегородкой и спала женщина.
Она накинула на плечи платок и на цыпочках вышла в залу. Сундук, всегда запертый на висячий замок, испугал её чёрным распахнутым зевом. Катерина ойкнула и прикрыла рот рукою. Не хватило смелости посмотреть на кровать Моисея Андреевича и Авдотьи Ивановны – что-то остановило. Схватилась рукой за сердце и побежала на первый этаж, где располагались трактир и постоялый двор, которыми управлял зять хозяина. Вбежала в комнату. Только потом поняла, что не постучала. Вначале остановилась в нерешительности, но пересилила страх и с жаром зашептала:
– Михаил Семёныч, там…
– Что? А? Кто? – спросонья пробормотал ещё не отошедший от забытья управляющий. – Кто тут?
– Это я, Катерина, – прошептала женщина, не смея заговорить громче.
– Что тебе? – Михаил Семёнович спустил ноги с кровати и провёл рукой по лицу.
– Там… – кухарка махнула рукой в сторону и умолкла.
– Да постой. – Старший приказчик пошарил по столу рукой, нащупал спички.
В его руке затрепетал огонёк, осветив вокруг чёрные, ещё более сгустившиеся тени, и поплыл к лампе, которая, зашипев, вспыхнула. Михаил Семёнович подкрутил фитиль и накрыл его стеклянным колпаком. Затем сощурил глаза, кивнул:
– Ну, что тебе?
– Там, – женщина опять махнула рукой и нервно запахнула на груди платок.
– Ты толком говори, что там? – В голосе управляющего послышались нотки заинтересованности и настороженности, но не было ни грамма обычной злости.
– Я от шума проснулась, – кухарка не стала рассказывать о жутком сновидении, – вышла в залу, а там… – Она опять закрыла рот рукой.
Управляющий пошарил ногами, нащупал сапоги.
– Пошли. – Он поднял лампу, поняв, что от женщины ничего толком добиться не удастся.
Деревянный пол при каждом шаге поскрипывал. Верхняя ступенька лестницы натужно хрустнула в ночной тишине. Дверь со вставленным стеклом была приоткрыта. Управляющий потянул её на себя. Раздался железный скрежет.
«Надо бы смазать», – отметил про себя Михаил Семёнович, ступив вперед, но тут же отпрянул, едва не сбив с ног идущую следом Катерину.
– Свят, свят, свят, – быстро, с придыханием
За стеной заплакал испугавшийся крика ребёнок.
Михаил Семёнович заглянул в комнату, но не стал заходить. Поморщился, словно от зубной боли, и, скользя спиною по косяку, опустился на пол.
Через несколько часов и на лестнице, и в комнатах на первом этаже было не протолкнуться от полицейских.
Первым прибыл пристав Охтинского участка Выборгской части статский советник Васильев, грузный господин лет шестидесяти. Фуражку он снял ещё на улице. Сверкая лысиной и тяжело вздыхая, начал подниматься на второй этаж. Остановился на площадке, далее пройти не посмел. С детских лет боялся вида крови. Городовой вытянулся во фрунт, взяв под козырёк. Открыл рот для приветствия. Дмитрий Дмитриевич скривился и махнул рукой: мол, тише.
– Кто там? – спросил он, казалось, в пустоту.
– Никого, ваше высокородие.
– Господи, – пристав покачал головой и с удивлением спросил: – Никто ещё не прибыл? А за всеми послали?
– Так точно.
Подождав с минуту, статский советник спустился вниз, в чайную.
Вслед за Васильевым прибыли исполняющий должность прокурора господин Таганцев и судебный следователь Ридигер. Если первый был лет сорока с небольшим, высоким и худым, с гримасой на лице, словно страдал от зубной боли, то второй – невысокого роста крепышом, с широкой грудью и не сходящей с губ улыбкой на помятом лице.
Они поприветствовали друг друга кивками и рукопожатиями.
– Отчего здесь стоите? – поинтересовался судебный следователь.
Васильев пожевал ус и скривился.
– Пусть сперва доктор осмотрит тела, ну и, само собой разумеется, сыскная полиция.
– В прошлый раз… – начал Сергей Иосифович Таганцев, но сразу же умолк, бросив украдкой взгляд на пристава. Последний был вызван на место преступления и так там наследил, что затоптал отпечатки обуви преступника, передвинул предметы с одного места на другое, отчего невозможно стало в конечном итоге понять, что произошло.
– Я помню, – тихо произнес судебный следователь и громко добавил: – А что, сыскную тоже пригласили?
– А как же! Убийства – это их хлеб, – исполняющий должность прокурора с усмешкой смотрел на Васильева. – Я слышал, что господин Филиппов довольно успешно ранее вёл дознания.
– Где? – подал голос раздраженный пристав. – В Управлении градоначальника?
– Ну…
– Вот именно, что «ну». Опыта у вашего Филиппова ни на грош, – прошипел раздосадованный пристав. Хотя некоторая польза всё-таки присутствовала: если преступник не будет обнаружен, то ответствовать перед директором Департамента полиции действительным статским советником Лопухиным придётся начальнику сыскной полиции. И не важно, что Владимир Гаврилович назначен исполнять должность всего три месяца тому назад, на этот счет поблажек нет никому, тем более что всего через две недели состоятся торжества по случаю двухсотлетия основания столицы.