Смерть обывателям, или Топорная работа
Шрифт:
– Что вы сказали?
– Это я так, о своём.
– Я полагаю, тела можно везти на вскрытие? – в голосе врача слышался то ли вопрос, то ли утверждение.
– Да-да, – ответил Филиппов, – сейчас распоряжусь.
Владимир Гаврилович прошёл коридором и остановился на пороге комнаты, разделённой не доходящей до потолка перегородкой на две неравные части. В большей стояла кровать, на которой навечно упокоился Моисей Андреевич. В луже крови мокло одеяло, небрежно откинутое в сторону и свисавшее чужеродным предметом с ложа смерти. Дверцы шкафа и комода, сиротливо притулившихся у перегородки, были закрыты.
Начальник сыскной полиции прошёлся по комнате, остановился у одного из окон. Крыша пристройки находилась на аршин ниже, так что преступник мог без особого труда пробраться в комнату убитых.
Владимир Гаврилович вопросительно посмотрел на Кунцевича, чиновника для поручений. Тот понял невысказанный вопрос и покачал головой.
– Нет, мы тоже так думали, но пока никаких следов не обнаружено.
– Неужели убийца проник в дом другим способом?
– Владимир Гаврилович, затрудняюсь сказать. Всё, конечно, указывает на то, что убийцы, – Мечислав Николаевич выделил последнее слово, – проникли в дом через открытое кухонное окно первого этажа, но…
– Есть сомнения?
– Определённые есть.
– И какие?
– Разрешите их высказать позже? Хочу кое-что уточнить.
– Хорошо. Орудие убийства не обнаружили?
Кунцевич отрицательно покачал головой.
Филиппов спустился на первый этаж и поинтересовался у пристава, отправлял ли тот полицейских для опроса соседей: может быть, кто-то видел что-либо подозрительное или незнакомых людей.
– Только собирался. – Дмитрий Дмитриевич отвернулся.
– Не сочтите за труд распорядиться. – Владимир Гаврилович скорее догадывался об отношении к нему пристава, нежели знал точно. Поэтому улыбнулся сквозь густые усы и подсластил просьбу: – Ваши люди хорошо знают соседей и сумеют их разговорить.
– А ваши не смогут?
– Смогут, но вашим это будет сделать сподручнее. Повторюсь: ваши люди лучше знают околоток, в котором несут службу.
Орудие убийства так и не нашли. Обыскали прилегающие к дому хозяйственные пристройки и сарай. Даже в дровянике не оказалось топора. Зять убитого и работники трактира утверждали, что несколько дней назад видели его висящим на стене, когда брали поленья на растопку кухонной печи. А теперь как корова языком слизала. Создавалось впечатление, что убийца или убийцы забрали его с собой. Но с какой целью? Понятно, что могли бы унести более ценные вещи. Но топор? Это казалось довольно странным.
Более никаких следов обнаружено не было.
Два трупа, застывшая кровь, вскрытый сундук – и больше ничего.
Глава 2
Вечером в кабинете Филиппова подводили итоги первого дня дознания.
Владимир Гаврилович сидел за столом, спиною ощущая деревянную спинку неудобного стула. Казалось, кол вставили в позвоночник. Напротив, по другую сторону стола, занимали такие же стулья чиновники для поручений – Кунцевич и Лунащук.
– Итак, господа, что мы имеем?
Первым начал, как старший по возрасту, Мечислав Николаевич. Но прежде чем начать говорить, он поднялся и положил на стол лист бумаги.
– Я здесь изобразил залу, в которой произошло убийство. Это окна, – указал он кончиком карандаша, – здесь перегородка, отделяющая угол, где проживает прислуга. Здесь кровать, диван, сундук. (Начальник сыскной полиции и второй чиновник для поручений внимательно слушали Кунцевича.) Дверь в залу закрывается изнутри на крючок, одно из окон было открыто…
– Не убийцами ли? – перебил Филиппов.
– Нет, – покачал головой Мечислав Николаевич, – сейчас стоят на удивление тёплые душные ночи, поэтому окна могли быть открыты хозяевами, да это и племянница кухарки подтверждает.
– А сама кухарка?
– Та говорит, что не припоминает, хотя при разговоре добавила, что спать было душно.
– Значит, слова племянницы против тётиных. А вы склоняетесь к какому мнению?
– Большее доверие имею к кухарке. Я проверил крышу, там не нашёл ни следа, ни царапин, свидетельствующих о том, что кто-то влез в комнату через окно. Зато следов в избытке на кухне и на лестнице.
– Кто-то имел желание пустить нас по ложному следу? – подхватил мысль чиновника для поручений Филиппов.
– Именно так. Теперь второй аспект дела. Вскрыт сундук, взяты деньги и драгоценности, хранимые там, – продолжил Мечислав Николаевич, – а ценные вещи в шкафу не тронуты.
– Вы хотите сказать, что убийца знал, где искать?
– Да, – кивнул в знак согласия Кунцевич.
– Стало быть, в деле может быть замешан кто-то из родственников…
– Или людей, близких к хозяину? – Лунащук смотрел то на Мечислава Николаевича, то на непосредственного начальника.
– Вот в этом направлении надо искать, – задумчиво произнёс Филиппов, потом посмотрел по очереди на сотрудников. – Что выяснили о зяте убитого?
– О Михаиле Семёновиче?
– Да, о нём.
– Михаил Семёнович Висковитов, двадцати восьми лет, из крестьян Тверской губернии. В столицу приехал шесть лет тому, сразу же поступил приказчиком к Андрееву, тот тоже родом из Тверской и поэтому питал особую слабость к землякам. Всегда помогал – если не деньгами, то способствовал устройству на хорошее место. А Висковитов оказался вообще земляком не только по губернии, но и по селу, из которого родом был Моисей Андреевич. Что произошло далее, выяснить не удалось, но через год приезжий стал зятем хозяина. Отношения между ними испортились, но стали лучше после смерти Марии, когда она умерла родами. Тогда же Моисей Андреевич составил духовное завещание, где всё имущество и деньги отписал внучке, а душеприказчиком при ней оставил своего зятя. Это пока всё, что удалось узнать, – закончил Лунащук.
Владимир Гаврилович сузил до щёлочек глаза и смотрел куда-то поверх голов чиновников.
– Вот что, господа… Соберите по этому Висковитову все сведения. Нет ли любовницы, долгов или иных страстишек?
– Вы думаете, что… – начал Кунцевич.
– Нет, – поморщился Филиппов, – нам надо проверить Михаила Семёновича, чтобы вычеркнуть эту линию из дознания, ведь обычно мотив убийства – деньги, а здесь наследство.
– Позвольте заняться зятем мне, – предложил Кунцевич.
Филиппов с улыбкой посмотрел на Михаила Александровича.