Смерть – плохая примета
Шрифт:
Роман опять приблизился к окну.
В магазин заходил здоровяк дальнобойщик в измятых джинсах и линялой футболке.
– Здорово, Витек! – сказал продавцу. Роман слышал каждый звук, доносящийся через раскрытую настежь форточку. – А где мамка? Спит уже?
– Угум, – быстро дожевывая горсть халявных маминых сухарей, согласился недоросль.
– Слушай, что у вас тут творится, а?! На развилке – останавливают, каждую тачку – шмонают. Сбежал, что ль, кто-то? Кого ищут-то?
Парнишка ерзнул взглядом в сторону,
– Да кто их знает, – соврал неумело.
– Ну ладно. Банька у Варьки свободна?
Пухлощекий мамин сын только ухмыльнулся скабрезно, до сих пор гонял во рту остатки жестких крошек.
– Позвони? – попросил шофер. – А то нарвусь, как в прошлый раз…
– Счас, – кивнул недоросль Витек и достал из-под прилавка мобильный телефон: – Алло, Варя! Тут к тебе гость! Кто, кто… – заржал, – конь в кашемировом пальто! Василий! Ага… ага… – вернул телефон, подмигнул: – Горючего брать будешь?
– А как же. Как всегда. Полный набор. И пирожков этих бабушкиных, остались еще?
Парнишка проворно собирал в пакет горилку и закуску, водитель, опираясь на прилавок, продолжил сетовать:
– Наши по трассе передавали: дальше тоже шмонают. Хотели даже, чтоб этот… на красной «вольво» – Митя, опломбированный кузов им открыл…
Прикинь, а? Опломбированный! Совсем оборзели.
Печать сорвут, а Митьке – что потом? Ты этих, огурчиков еще положь…
Продавец выставил на прилавок пакет, водитель выбросил из кармана несколько купюр и, сгребая покупки, попросил:
– Ты тут, Витя, присмотри за моей ласточкой. —
Тренькнул на прощание дверным колокольчиком и поспешил в баньку к какой-то Варе, где можно без проблем нарваться.
Роман осторожно, стараясь не попасть под свет из окна, выбрался из угла, выглянул на стоянку: Васина фура встала крайне удачно – теперь у седоков в БМВ неширокий выбор: либо остаться наблюдать за выходом из кустов, либо переставить машину к магазину, но частично потерять обзор дороги.
И пока бумер полностью скрывался за фургоном грузовика, Роман вздохнул – ну, с богом! – взошел на крыльцо и быстро поднял руку, нащупывая дверной колокольчик.
Звонок, на счастье, оказался совсем не валдайским – крепко-чугунным, кованым, а современным новоделом на хлипкой цепочке. Подвязка тихонько щелкнула в мощных, привыкших к штангам пальцах, и колокольчик без всякого предсмертного всхлипа упокоился в мозолистой боксерской ладони.
Роман неслышно скользнул в тамбур, прислушался: в магазине негромко играло радио.
Нащупал в кармане пистолет, снял его с предохранителя и резким рывком распахнул на себя дверь.
Щекастый недоросль от столь внезапного появления плечистого верзилы перепугался, разинул рот, оползая щеками… Глаза его метнулись в сторону, Роман проследил за взглядом и…
Понял, почему БМВ беспечно оставил магазин без присмотра:
Только что он играл в какой-то тетрис на сотовом телефоне, только что его плечи были опущены, спина сгорблена…
Савельев, не дожидаясь, пока опомнится тренированный тихоновский боец, в один длинный прыжок – еще в воздухе готовя кулак для удара! – обрушился как ураган.
Кулак врезался в челюсть незадачливого охотника на «лис» чуть ниже уха, голова мотнулась, ударилась еще и о стену…
Сотовый телефон вывалился из ослабевших пальцев на пол. Парень мягко завалился в угол и, прижатый сбоку холодильником, остался сидеть на табурете – как будто спал.
Савельев выдернул из кармана пистолет, вытянул руку в сторону прилавка и направил ствол на выпучившегося продавца:
– Тихо! Ни звука! – подошел вплотную к бойцу, проверил зрачки – нокаут. – Сколько еще народу в машине? – спросил, поворачивая голову к онемевшему недорослю, так не вовремя заменившего маму за прилавком.
Тот суматошно затряс головой, обвисшие щеки трепыхались рыбьими жабрами, Витек пытался поймать воздух мгновенно посеревшими губами.
– Ну! Сколько человек засело в бумере?!
– Четыре… Нет! Три. Сиплый четвертым был.
– Сиплый – он? – мотнул Савельев головой на пребывающего в нокауте бойца.
– Угу, – сглотнул бедолага, диспетчер деревенского борделя, мелкий лавочник, качественно откормленный мамой на бабушкиных пирожках.
– Неси веревку.
– Какую?! – простонал перепуганный продавец.
– Крепкую! Мать твою…
Упоминание спящей мамы возымело действие: парнишка бочком поструился вдоль стеллажей – бутылки-банки-упаковки за его спиной опасно зашевелились – поволок пышные телеса к прилавку со скобяным ассортиментом.
– Быстрее!
Обвисшие щеки мелко подрагивали, Савельев выхватил из вибрирующих пальцев моток веревки, прищурился на вполне изготовленного к обмороку недоросля и сказал сердечно, просто и правдиво:
– Мне очень не хочется ломать тебе шею, Витя.
Поэтому сейчас я обмотаю этого товарища веревкой, а ты – стой тихо. Не пищи. Мы – поняли друг друга?
Голова недоросля мотнулась так истово, что чуть не обвалила инерцией хозяина на пол.
Входная дверь чуть слышно растворилась… Роман выбросил вперед руку с пистолетом… В магазин бочком входила Марья.
– Черт!! – вырвалось у боксера. – Я где тебе велел сидеть?!
– Так, Ром… я это…
– Короче!
– Все было тихо. Я подошла и посмотрела в окно – порядок.
Роман в мыслях обругал себя за очередной «наезд» на хорошо воспитанную жену художника и вручил Марии пистолет: