Смерть под кактусом.
Шрифт:
— Светка, — пихнула она меня в бок локтем, — так и будешь здесь стоять до второго пришествия? Пошли...
Она скользнула вдоль раскидистого кустарника, и я, не успев узнать, что же придумала дорогая подруга, поспешила следом. Мокрые листья противно шлепали по лицу, так что пробиралась я едва не на ощупь. Поэтому, когда Мегрэнь остановилась, я сослепу на нее наткнулась, и Тайка, коротко вякнув, шлепнулась в грязь на четвереньки.
— Ты не ушиблась? — озаботилась я.
Тайка поднялась, чертыхаясь сквозь зубы, и выразительно посмотрела на перепачканные ладони.
— Не волнуйся,
Когда Мегрэнь перестала бубнить, мы двинулись дальше. Впереди за деревьями виднелась какая-то зеленая будка, вроде склада для садового инвентаря. Ежась от порывистого ветра, мы быстро пробежали открытое место и спрятались за ней. Отсюда был хорошо виден парадный вход в музей, окна первого этажа и левого крыла, того самого, где и располагался женский туалет. Метрах в пятидесяти от входа находилась асфальтированная площадка для экскурсионных автобусов.
— Смотри! — я кивнула в сторону площадки.
Нашего «Фольксвагена» не было, зато были два больших автобуса, на лобовом стекле ближнего ясно читалась надпись: «Поречье». Оба автобуса были пусты, и это означало только одно: пока нас не было, в музей приехали другие экскурсанты. Следовательно, вполне вероятно, что в женский туалет пыталась проникнуть какая-то настрадавшаяся бедняжка, а не кто-то из наших спутников. Это поняла и Мегрэнь, поэтому выглядела сейчас несколько сконфуженно.
— Может, вернемся? — вздохнула я, рисуя в уме радужные картины самостоятельного возвращения в пансионат под проливным дождем.
— И что мы скажем? Пошли в туалет, а вернулись насквозь мокрые и грязные, как свиньи?
Я пожала плечами, решив не уточнять, что свиньи у нас пока в единственном числе. Мы увлеченно препирались, когда я боковым зрением заметила в крайнем окне первого этажа странное мельтешение.
— Что это там?
Мы высунули из-за угла головы.
— Это Антон орет на Леопольда... — растерянно сказала Тайка, обладавшая поистине кошачьим зрением. Я видела только размахивающий руками силуэт, но лиц разглядеть не могла.
Меж тем за окнами музея явно разворачивались интересные события. Прекратив махать руками, мужчины разбежались в разные стороны, а поскольку окна выходили в один коридор, было видно, как они по очереди заглядывают в каждый зал, постепенно приближаясь к двери женского туалета.
— Они ищут нас, — сказала Мегрэнь.
— Может, они подумали, что нам стало плохо? — внесла я вполне логичное предположение, но Тайка хмыкнула:
— Обеим... на одном унитазе...
Она не успела договорить. В этот момент Антон добрался до туалета и безо всяких церемоний плечом вынес запертую дверь.
— Мне кажется, он забыл постучаться, — протянула Мегрэнь и нервно хихикнула.
Наблюдая за домом, мы не заметили, как на площадку бодро вкатился «Фольксваген». Однако вылезать под дождь Коля не стал, устроился на сиденье поудобнее и достал журнал. Нам пришлось переместиться чуть правее, чтобы он нас не заметил. И тут мы едва не прокололись. Прячась от Коли, мы совершенно не контролировали тылы. Случайно глянув за спину, я вдруг увидела Антона, выходившего из-за угла музея. Получалось, что он махнул из окна туалета на улицу и теперь шел, образно выражаясь, по нашим следам. О настоящих же следах при такой погоде говорить не приходилось. Но, как оказалось, с выводами я поторопилась.
— Тайка... — Я знала, что Антон еще не успел нас засечь, поскольку большей частью смотрел в землю, но, если мы не уберемся отсюда подальше, счастливой встречи не миновать.
Мегрэнь в это время наблюдала за нашим автобусом и одновременно за Леопольдом, носящимся с безумным видом по коридору первого этажа. Оглянувшись на меня, она увидела приближающегося Антона и, похоже, немного растерялась. Сообразив, что дельных предложений у подруги пока не имеется, я сделала то единственное, что могла в данной ситуации: схватила ее за руку, согнувшись крючком, протащила пару метров и рыбкой нырнула в мокрые кусты. Распластавшись на пузе, мы замерли. Джинсы немедленно промокли насквозь, хотя мне и казалось, что мокрее уже не бывает. Теперь было не только мокро, но и очень холодно.
Не прошло и тридцати секунд, как Антон оказался возле будки. Нас разделяло не более пяти метров. Вода ручейками катилась с его слипшихся волос, а от куртки при каждом движении летели фонтаны брызг. Похоже, сегодня насморк гарантирован не только нам. Приоткрыв дверь, он заглянул в будку. Потом двинулся дальше, но почему-то оглянулся и замер. Я отчетливо увидела плотно сжатые губы, размашистый, похожий на росчерк пера, багровый шрам и прищуренные глаза, глядевшие цепко и недобро. Я поневоле съежилась. А он сделал пару шагов назад и сел на корточки. Мы с Тайкой молча тянули шеи, словно две гусыни из лукошка, очень стараясь не делать лишних движений. Антон встал, и у него в руках я увидела свою сумку... Я зажала рот руками, то же самое проделала подруга. Сумочка была небольшая, пластиковая, там лежали лишь несколько фотографий. Антон скрючился, спиной загораживая сумку от косых ливневых струй, и заглянул внутрь. Посмотрев, сунул сумку под куртку и задумался.
Сверкнувшая молния внезапно разорвала почерневшее небо над нашими головами, и сразу же раздался оглушительный гром. Мы с Тайкой пискнули с перепугу и затряслись под стать листве, бешено рвущейся с куста под хлесткими ударами ветра. На Антона громовой раскат не произвел никакого впечатления, он по-прежнему стоял под дождем, усиленно о чем-то размышляя. Вдруг он резко тряхнул головой и выдал виртуознейшее ругательство. Если я правильно поняла, его печалила собственная недальновидность и наша незавидная участь.
Тайка отлепилась от щели в стене садовой будки и кивнула:
Все! Уехали...
Я облегченно вздохнула, но тут же закашлялась — двадцатиминутный отдых на холодной мокрой земле не прошел даром. К счастью, сразу после того, как Антон вернулся к музею, мы смогли безо всяких проблем забраться в ту самую будку, за которой прятались и возле которой я столь неосмотрительно обронила сумку с фотографиями. Деваться все равно было некуда, поскольку наши спутники весьма активно занялись розысками, а здесь, по крайней мере, была крыша над головой и не было пронзительного, сбивающего с ног ветра.