Смерть под кактусом
Шрифт:
– Значит, она должна быть у хозяйки, и в пятницу они заявились к Татьяне Антоновне… Да, могли и не церемониться: меня дома нет, а соседка справа глухая как пень… Светка, а если бы я не забыла передать папку… то ее не убили бы?
Я нахмурилась, потому что подобные вопросы способны довести человека до сумасшествия.
– А если бы я в пакет заглянула, увидела, что это ее папка… и отнесла… Нельзя так, Тайка, ей-богу нельзя… Лучше подумай, как им в голову пришло у меня папку искать?
– Татьяна Антоновна вряд ли сказала…
– Вот и я о том. Помнишь, несколько недель назад Татьяна Антоновна сама папку брала? Какое число было?
– Число? – Тайка задумалась. – Тридцатого я Катьке Смирновой за подарком ездила… так… первое… Значит, это было второго!
– А что написано на той половинке листка, что в папке лежит? «Третье, четырнадцать ноль-ноль, Зяма». Вполне возможно, что она забрала ее перед встречей с этой Зямой.
– Зяма – это Зиновий. Мужчина.
– Так ты его знаешь?
– Нет, конечно. Но если так фамильярно написано, значит, хороший знакомый. Можно поспрашивать соседей… Хорошо бы в ее телефонную книжку заглянуть.
– Квартира опечатана, – возразила я.
– А балкон?
– Ты с ума, что ли, сошла? До балкона метр! И пятый этаж! Ты же в юридическом учишься, а не в цирковом! Может, в ДЭЗе ключ спросить?
– Там небось сейчас волосья друг другу рвут, решают, кому квартира достанется. Да и не может у них ключа быть…
– Что же делать?
– Не знаю…
Возвратившись вечером с работы, я едва успела переступить порог, как услышала телефонный звонок.
– Светка, где тебя носит? – с ходу набросилась подруга. – Я полдня названиваю!
– Вообще-то, я работаю, – с достоинством отозвалась я, одновременно пытаясь стряхнуть с плеч куртку. – Если тебе так приспичило, то звонила бы в контору.
– Я звонила. Но ты ушла на два часа раньше…
– Потому что за билетами в театр ездила. Если не я, то ты так и зачахнешь дремучей вместе со своими любимыми уголовниками.
– Правда? – обрадовалась Мегрэнь. Ходить в театр она любила, хотя почему-то отличалась стойкой неприязнью к приобретению билетов. – Стоящая вещь?
– Мировая! С Инной Чуриковой.
Мегрэнь застонала от счастья:
– Когда?
– Завтра.
– Ну молодчина ты у меня, Светка! Если бы не ты…
– Я в курсе, – врожденная скромность заставила меня прервать поток Тайкиной благодарности. – Чего звонишь?
– Ой, – опомнилась Мегрэнь, – приходи ко мне немедленно!
– Не могу. Я еще не переоделась и жутко хочу есть.
– Ну ладно… Я тоже голодная… Сейчас приду!
Тайка бросила трубку, а я в сердцах выругалась. Однако этим Мегрэнь вряд ли исправишь.
– Знаешь что, – деловито сказала я, едва подруга появилась на пороге, – почисть-ка пока картошку, а я пойду переоденусь.
– Какую картошку? – изумилась та.
– Обыкновенную, липецкую. У меня, видишь ли, прислуга
Подруга обомлела от подобного святотатства.
– Я не могу чистить. Я по делу.
– Да? По какому, интересно?
– Вот! – Тут она с ловкостью фокусника извлекла из кармана телефонную книжку.
Я недоверчиво подняла брови:
– Это то, что я думаю? – Тайка с жаром кивнула. – Надеюсь, ты не лазила через балкон?
– Нет, – засветилась Мегрэнь. – Дело было так… Сижу я дома, то есть собираюсь в институт. Вдруг звонок в дверь. «Кто там?» – спрашиваю. «Удальцов Андрей Михайлович!» Короче говоря, он зашел, сел… Сначала бред всякий спрашивал, потом говорит: «Мне нужно подробное описание тех серег, что на убитой были». Мол, если они где-нибудь появятся… Ну сама понимаешь… Я, конечно, как могла, описала, даже картинку ему нарисовала. И спрашиваю: «А где ключи от квартиры Георгиевской, может, там прибраться надо?» Он говорит: «Прибираться не надо, а ключи у меня». Тут я возьми да брякни: «У Татьяны Антоновны была одна картина, и, кажется, она говорила, что очень дорогая, какого-то известного мастера. Может, ее тоже украли?» – «Это, – говорит, – интересно… Не могли бы вы мне ее показать?»
Пройдя вместе со следователем в квартиру Татьяны Антоновны, она из коридора ткнула пальцем на дальнюю стену комнаты. Там висел небольшой, написанный маслом натюрморт, купленный нами два года назад на рынке и подаренный Татьяне Антоновне к Восьмому марта. Пока следователь недоуменно разглядывал бесценный шедевр, подруга, не сводя глаз с широкой милицейской спины, загородила собой стоящую в коридоре телефонную тумбу. Ей хватило одной секунды, чтобы стянуть с нее книжку с телефонами и засунуть под футболку…
– А ты уверена, что он ничего не заметил?
– Не заметил. На затылке глаз у него нет. А я, пока тебя пыталась найти, книжку полистала. Она забита битком. И фамилии, и собесы, и ремонт телевизоров… Все вместе. – Мегрэнь протянула мне потертую красную книжку на спирали. – Сама глянь… Но кое-что я нашла. Нам подходят три фамилии с инициалами: Конь З.И., Шверг З.М. и Пекунько З.П. Сначала нужно выяснить, кто из них мужчины. «3» может быть и Зоей, и Зинаидой, и Зухрой… Как можно узнать отчества – через адресный стол?
– Можно, наверное. Но там понадобится возраст… Так что лучше не валяй дурака, а позвони старшему братику…
– И правда! – опомнилась Тайка и уже через минуту беседовала с любимым родственником. – Здравствуй, Юрочка! Как поживаешь? А я вот тут у Светочки… Ага… Ага… – Я ткнула ее в бок локтем, чтобы особо не отвлекалась, но она, видно, решила усыпить Юркину бдительность посторонними разговорами. Выспросив все, что можно узнать у человека, с которым не виделась целые сутки, Мегрэнь наконец перешла к делу. – Юрик, нам тут выяснить кое-что надо…