Смерть под ножом хирурга
Шрифт:
— О'кей. — Он вздохнул и снова сел. — Что ты хочешь знать?
— Детали.
— Они необычны.
— Это связано с убийством Энн Рихтер?
Поки, вместо ответа, сгреб какие-то бумаги со стола и швырнул Дэвиду.
— Взгляни на предварительное медзаключение. Три страницы леденящего кровь описания.
Даже после пяти лет работы помощником прокурора, где он видел много подобных отчетов, Дэвид не мог сейчас читать без содрогания о подробностях смерти женщины. Левая сонная артерия перерезана острым лезвием, инструментом, похожим на скальпель. На правом виске рваная рана, вероятно, от удара при падении
— Вижу, наша Эм Джи все такая же мастер по выворачиванию желудков. — Дэвид перешел ко второй странице, и то, что прочитал, заставило его нахмуриться. — Но это не имеет смысла. Она уверена во времени смерти?
— Ты же знаешь Эм Джи. Она всегда уверена. Но за каким дьяволом наш убийца, перерезав жертве горло, потом околачивался там еще три часа? Наслаждался содеянным?
— Возможно, хотел все убрать за собой. Проверить, не оставил ли следов. Обыскать квартиру. Что-нибудь пропало?
Поки вздохнул.
— Нет. В этом проблема. Деньги и драгоценности лежали на виду. Даже не притронулся.
— Сексуальное нападение?
— Нет следов. Одежда в порядке.
— Значит, жестокое убийство без мотива. Что еще?
— Взгляни еще раз на отчет. Что она написала о ране.
— Перерезанная левая сонная артерия. Инструментом, похожим на бритву. — Дэвид поднял глаза. — И что?
— А то, что точно такими же словами она описала смерть в другом отчете, за исключением того, что жертва — мужчина. Доктор родильного отделения — Генри Танака.
— Энн Рихтер была медсестрой.
— Верно. А теперь самое интересное. Перед тем как она начала работать в операционной, она работала по совместительству акушеркой. И возможно, знала доктора Танаку.
Дэвид задумался. Он вспомнил другую сестру-акушерку, которая тоже теперь мертва, как и Энн Рихтер.
— Расскажи мне об этом докторе.
Поки подвинул пепельницу и достал сигареты.
— Не возражаешь?
— Если одновременно будешь говорить.
— Все утро просто сгорал от желания закурить, но не мог, потому что рядом был Броуфи. Он сразу начинает ныть о своих носовых пазухах. — Поки щелкнул зажигалкой. — Итак. — Он затянулся и блаженно выпустил облако дыма. — Так вот. Офис Генри Танаки был на Лилийя. Знаешь эту ужасную бетонную коробку? Две недели назад, когда все покинули помещение, он задержался и остался один. Сказал, что хочет заняться бумажной работой. Его жена подтвердила, что он всегда приходил поздно. Но уверяет, что на этот раз его задержали не бумаги.
— Подружка?
— Что же еще?
— Жена знает, кто именно?
— Нет. Она только уверена, что это кто-то из сестер, работающих у него. Около семи вечера двое дежурных нашли тело в одном из кабинетов. Мы сначала думали, что его прикончил наркоман, явившийся за дозой. Действительно, пропали некоторые ампулы.
— Наркотики?
— Нет. Они были надежно заперты в другой комнате. Убийца взял препарат, который нельзя даже продать, он ничего не стоит на рынке. Может быть, он был в состоянии ломки… В то же время он тщательно стер все отпечатки, не оставил нам следов. И дело повисло. Есть, правда, показания одного из сторожей. Он видел женщину, бегущую по парковке под дождем, было темно, и он не разглядел ее как следует. Но говорит, что она точно была блондинкой.
— Он уверен, что это была женщина?
— Мужчина в парике? — засмеялся Поки. — Я не подумал об этом. Возможно.
— И что вы узнали?
— Ничего особенного. Мы поспрашивали, но никто ничего не видел, решили, что блондинка была отвлекающим маневром. А потом была убита Энн Рихтер. — Он помолчал. — И она была блондинкой. Кейт Чесни — наша первая большая надежда. Наконец мы знаем, как выглядит наш убийца. Фоторобот будет готов в понедельник. Мы узнаем имя.
— Как вы намереваетесь защитить Кейт?
— Она уедет на северное побережье. Патрульная машина будет проверять дом каждые несколько часов.
— Это все?
— Но никто ее там не найдет.
— Профессионал отыщет.
— А что прикажешь делать? — Детектив кивнул на заваленный бумагами стол. — Посмотри на это, Дэви! Я просто по уши в этом мусоре. Можно сказать, повезет, если хоть одна ночь окажется без нового трупа.
— Профессионалы не оставляют свидетелей.
— Не уверен, что он проф. Но в любом случае, что мы можем сделать? Взгляни на нашу обстановку, — он пнул ногой стул, изъеденный термитами, — не говорю уже о компьютере, а чтобы идентифицировать отпечатки, приходится до сих пор отправлять их в Калифорнию! Слушай, ничего с ней не случится. Впрочем, гарантию, как видишь, дать не могу.
Да. Дэвид задумался. Я знаю, некоторые вещи в работе полиции никогда не меняются. Слишком большие требования и слишком мало бюджетных денег.
Он пытался себя убедить, что его интерес в этом деле продиктован лишь работой, и он обязан задавать все эти вопросы. Он должен быть уверен, что дело не закроется в свете появившихся новых фактов. Но мысли все время возвращались к Кейт, ему представлялось, как она сидит одинокая и беззащитная на госпитальной кровати.
Дэвиду хотелось верить Поки. Он работал с ним достаточно долго, чтобы понимать, что Поки хороший детектив. Но, к несчастью, доктора и детективы одинаковы в одном — они стараются похоронить свои ошибки.
Солнце пригревало спину, и она заснула, лежа на песке, убаюканная монотонным плеском волн. Ветер перелистывал страницы книжки в бумажной обложке. На этом пустынном пляже, где покой нарушали только птицы, перелетающие с ветки на ветку, она нашла идеальное место, чтобы укрыться от всего мира. Забыть все, что произошло, и подлечить психику. Проснувшись, почувствовала запах разогретого на солнце кокосового масла. Захотелось есть. Она ничего не ела сегодня, кроме легкого завтрака, а день перевалил к вечеру.
Окончательно проснуться ее заставил инстинкт, предупредивший об опасности. Она не была больше одна. За ней наблюдали. Это было так очевидно, что она перевернулась на спину и почему-то даже не удивилась, увидев Дэвида. Он был в джинсах и старой рубашке из хлопка с закатанными рукавами. Волосы лохматил ветер, на них играли лучи начинавшего клониться к закату солнца. Он молчал, просто стоял рядом, руки в карманах, и медленно ее разглядывал. Хотя ее купальный костюм был достаточно закрытым, она почувствовала себя раздетой под этим откровенным взглядом. По телу пробежала приятная истома, стало жарко, но не от солнца.