Смерть под ножом хирурга

Герритсен Тесс

Открыв шире дверь, жестом пригласила пройти в приемную. Она была высокая для японки, слишком высокая, выше Кейт. Простое синее платье, высокие каблуки, золотые серьги в форме морской раковины. Волосы были такого глубокого черного цвета, что могли показаться ненатуральными, если бы не единственная седая прядь на правом виске. Мари Танака была исключительно красивой женщиной.

— Простите за некоторый беспорядок. — Она обвела рукой безукоризненно чистую приемную. — Столько дел свалилось, надо разобраться. — Она взглянула на пустые кушетки

с таким видом, как будто удивилась, куда вдруг исчезли пациенты. На столиках все еще разложены журналы, ящик с игрушками для детей притулился в углу. Единственным напоминанием о трагедии была карточка с соболезнованиями и ваза с белыми лилиями, посланная от разделяющих скорбь пациентов. Через стеклянную дверь комнаты ожидания видны были две женщины, они разбирались с бумагами.

— Столько всяких счетов, бумаг, я раньше ни о чем понятия не имела. Генри сам все делал, а теперь, когда его нет… — Миссис Танака устало присела на диван. — Вы знаете о моем муже и той женщине, не так ли?

Дэвид кивнул.

— А вы знали?

— Да, то есть я не знала ее имени. Смешно, правда? Как говорят, жена узнает последней. — Она взглянула на двух женщин в соседней комнате. — Уверена, они тоже знали, как и все. В клинике одна я была в неведении. Глупая жена. Вы сказали, что расскажете об этой женщине. Энн Рихтер. Что вы о ней знаете?

— Я работала с ней… — начала Кейт.

— Правда? — Миссис Танака взглянула на Кейт. — Я ее никогда не встречала. Какой она была? Красивая?

Кейт поколебалась, она понимала, что сейчас этой женщине любая информация о любовнице мужа доставит боль. Или ей нравилось страдать?

— Энн была… привлекательной женщиной.

— Умная?

Кейт кивнула:

— Она была хорошей медсестрой.

— Я тоже. — Миссис Танака закусила губу и отвернулась. — Я знаю, она была блондинкой. Мне говорили. Генри любил блондинок. Какая ирония, верно? Он любил то, чем я не могла быть. — Она внезапно с чисто женской подозрительностью взглянула на Дэвида: — А вам не нравятся восточные женщины?

— Красивая женщина — всегда красивая женщина, — невозмутимо ответил он. — Я не дискриминирую женщин.

Миссис Танака смахнула с ресниц слезу.

— Зато Генри подверг дискриминации меня.

— У него были и другие? — мягко спросила Кейт.

— Наверно, — она пожала плечами, — он ведь был мужчиной.

— Вы когда-нибудь слышали об Эллен О'Брайен?

— Она… тоже имела связь с моим мужем?

— Мы надеялись, что вы нам скажете.

Миссис Танака покачала головой:

— Он никогда не называл имен. Но я никогда и не задавала вопросов.

Кейт нахмурилась:

— Почему?

— Не хотела, чтобы он мне лгал. — И по тому, как она это произнесла, стала понятна занятая ею в браке позиция.

— Вам сообщили, что есть подозреваемый? — спросил Дэвид.

— Сержант Броуфи приходил ко мне вчера вечером. Он показал фото этого человека.

— Вы его узнали?

— Никогда его не видела, мистер Рэнсом.

Знала только, что на моего мужа напал какой-то псих. Пять лет назад. И что глупые полицейские отпустили его на следующий день.

— Ваш муж отказался заводить дело, — сказал Дэвид.

— Что?

— Поэтому Декера и выпустили сразу. Похоже, что ваш муж хотел замять это происшествие.

— Он мне никогда не говорил об этом.

— А что он вам сказал?

— Почти ничего. Но мы не говорили о многих вещах. Поэтому и сумели прожить вместе все эти годы. Негласное соглашение. Я не спрашиваю о его женщинах, он о том, куда я трачу деньги.

— Вам, значит, ничего не известно о Декере?

— Нет. Но, может быть, Пегги вам расскажет о нем.

— Пегги?

Она кивнула на стекло:

— Наша секретарь в приемной. Она была здесь, когда все случилось.

Пегги оказалась блондинкой лет сорока, похожей на амазонку в белых брюках в обтяжку. Хотя ее пригласили присесть, она предпочла стоять. Или не хотела сидеть рядом с миссис Танака?

— Помню ли я его? — повторила она. — Да я его никогда не забуду. Я прибиралась в одном из кабинетов, когда услышала крики и выбежала. Этот псих был здесь, в приемной. Он схватил Генри… доктора Танаку за горло и орал на него.

— Осыпал бранью?

— Нет. Что-то вроде «Что ты сделал с ней».

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— И кто это «она», одна из пациенток?

— Да. Доктор был очень расстроен ее случаем. Она была такая милая девушка, и надо же так случиться, что она и ребенок умерли.

— Как ее имя?

— Дженни… Дайте подумать… Дженни Брук. Да, Дженнифер Брук.

— Что вы сделали, увидев нападение на доктора?

— Ну, я оттащила этого психа от шефа. Хотя это было нелегко, но я смогла. Женщины не так уж беспомощны.

— О да, я уверен в этом.

— Но он сам свалился на пол.

— Доктор?

— Нет. Этот человек. Он опустился на пол, сел, спрятал лицо руками и заплакал. Он так и сидел вот здесь, у столика, пока не прибыла полиция. А несколько недель спустя нам сказали, что он выстрелил себе в рот. — Она взглянула на то место, как будто видела там привидение. — Знаете, может, это глупо, но я жалею его. Он плакал, как ребенок. Мне показалось, что и Генри тоже стало его жаль.

— Миссис Танака? — просунула в дверь голову вторая секретарь. — Вам звонят. Это ваш бухгалтер, я перевела звонок в кабинет.

Миссис Танака встала.

— Больше мне нечего вам сказать. А нам надо работать. — Она многозначительно взглянула на блондинку, слегка наклонила голову в знак прощания и вышла.

— Уведомление об увольнении за две недели, — мрачно сказала Пегги, — и еще ждет, чтобы мы разгребли все дела. Недаром Генри держал эту ведьму подальше от офиса. — Она повернулась, чтобы уйти.

— Пегги, — остановила ее Кейт, — еще один вопрос. Если не возражаете. Когда пациент умирает, как долго вы храните историю болезни?