Смерть понтифика
Шрифт:
— Если желаете, сэр, можете оставить пальто в гардеробе.
— Большое спасибо. Не могли бы вы показать, где здесь находится туалет?
— Разумеется. Первая дверь налево, сэр.
Человек направляется туда, не расставаясь с телефоном.
— Сообщите, как только гвардия нейтрализует объект в Лондоне… да, понимаю, что его уже можно считать нейтрализованным, и тем не менее… Хорошо, синьор. А с ним пусть все остается, как есть. Хорошо. До свидания.
Выйдя из туалета, поднимается по лестнице к первой ложе. Внимательно всмотревшись в переполненный
Гаснет свет, и вот уже наступает полная темнота. Музыканты в оркестровой яме заиграли увертюру, подготавливая публику к представлению. Человек достает из кармана миниатюрный бинокль, чтобы лучше видеть происходящее в партере и на сцене. Инструмент, несмотря на крошечные размеры, оснащен системой ночного видения. Незнакомец просматривает темные ряды кресел. Ему достаточно одной минуты, чтобы отыскать нужного человека. Старик сидит в середине зала.
На губах незнакомца играет улыбка. Он расслабленно откидывается на спинку своего кресла. Изображая рукой пистолет, указывает пальцем на старца, сидящего внизу, и спускает воображаемый курок.
— «Пиф-паф», — мысленно произносит незнакомец.
ГЛАВА 12
«Прежде всего необходимо покинуть Белгрейв-роуд», — думает Сара Монтейро. И с этой мыслью машинально сворачивает налево, в сторону Чарльвуд-стрит. Девушку не покидает ощущение постороннего присутствия. Она встревоженно оглядывается, всматриваясь в углы, двери, окна, выискивая тех, кто мог бы шпионить за ней. Казалось, все смотрят на нее, словно говоря: «Заблудилась!» или «За тобой идут!»…
Она пытается взять себя в руки. «Если за мной и следят, то не нужно показывать виду. Чтобы не догадались».
Затем вновь сворачивает налево и оказывается на Тачбрук Стрит. Сара ищет телефонную будку, чтобы позвонить отцу. Лучше всего из людного места. Но кроме вокзала Виктории, ничего не приходит на ум. Она уже побывала на Белгрейв-роуд, поскольку передвигалась кружными путями, переулками; вновь движется влево, к Ворвик-Вей, а после — направо, к Уилтон-роуд. Переходит Мидхаус-плейс и Бридж-плейс, и, наконец, оказывается напротив вокзала Виктории.
Как только добирается до цели, становится легче. Несмотря на то, что громадные часы главного фасада показывают полночь, повсюду непрестанное движение. Сотни людей ходят по громадному вокзалу, полному лавочек и заведений, предлагающих всевозможные товары. Проходя мимо «Макдональдса», чувствует по урчанию в желудке, что уже много часов ничего не ела. Двойной гамбургер и кока-кола оказываются как нельзя более
В поисках телефонной будки минует людей, толпящихся возле громадного табло с расписанием поездов. Диктор по громкоговорителю призывает пассажиров быть внимательными и не оставлять спои вещи без присмотра.
Специальная касса для Восточного Экспресса, останавливающегося в Стамбуле, Бухаресте, Будапеште, Праге, Вене, Инсбруке, Вероне, Флоренции, Риме и Париже. В городах, полных тайн и загадок, интриг и секретов. Но Саре Монтейро предстоит погрузиться в еще более зловещие тайны.
— Сара, это ты? — произносит отец, снимая трубку.
— Да. Но тебе могли и из морга позвонить и сказать, что твою дочь убили выстрелом в голову, — нервно отвечает девушка. — Что происходит, черт подери?! В мой дом вламывается какой-то тип, тычет в меня пистолетом и не убивает меня лишь потому, что кто-то успевает прострелить его первым.
— Всё так и было? — голос отца звучит еще более странно, чем в тот, первый разговор по телефону.
— В точности. Кто эти люди?
— Девочка моя, я ничего не могу тебе рассказать по телефону. Уверен, нас прослушивают. Не могу сказать тебе ничего, чтобы не выдать тебя… или себя. Даже не представляешь, как я сожалею, что впутал тебя…
— Что за чушь ты несешь? И что нам теперь делать? Мне нельзя вернуться домой, нельзя ничего говорить, нельзя ничего делать… Мать твою! Сукин сын!..
— Успокойся, дочка.
— Я не имела в виду тебя, папа. Я о том, кто нас прослушивает. Прости. — Девушка глубоко вздыхает. — Подонки!.. Кто за ними стоит? MI-6? ЦРУ? ФБР? Моссад? Кто?!
— Единственное, что могу сказать — то, что любая из разведок — просто сонм ангелов в сравнении с людьми, в действительности стоящими за событиями.
— Ты серьезно?
— К сожалению, вполне.
— Во что же ты ввязался, папа?
— Настанет время, дочка, и ты узнаешь. Но пока еще рано… Ошибки юности… поверь, я по сей день в них раскаиваюсь.
— А мне что прикажешь делать?
— Сейчас? Прежде всего, не звони мне больше, что бы ни случилось. И не пытайся отыскать меня дома. Не говори ни с кем из родственников. И не бойся ни за меня, ни за мать, мы в безопасности.
— Так ты еще и маму сюда впутал?!
— Нет. Твоя мать ни о чем не знает. Наоборот: события застали ее врасплох, и мне было очень сложно ее успокоить. Она напугана не меньше твоего. Прошу тебя, поверь, мне важно, чтобы история закончилась благополучно. Мне нужно решить проблему; мы увидимся, как только все уляжется.
— Если только сперва не уложат меня.
После язвительного замечания Сары повисает тишина.
— Разумеется, тебе ничего не грозит. Слишком много жизней поставлено на карту.
— Отличная новость! Очень успокаивает!
— Главное — думать о сегодняшнем дне, — отвечает отец. — Ты слышишь меня, Сара?
— Да, — соглашается дочь, прикрыв глаза.
— Есть человек, готовый тебе помочь, — продолжает отец, — можешь всецело ему доверять. Он ждет тебя на площади короля Вильгельма Четвертого!