Смерть призрака
Шрифт:
Инспектор тоже издал звук, похожий на хрюканье.
— Всему свое время, мистер Фастиен, — мягко произнес он. — Вы должны, если не трудно, предоставить нам самим определять, что следует делать. Пока что нам еще предстоит выяснить одну или две детали… Бэйнбридж, прочтите, пожалуйста, что сообщил джентльмен о том, как он вонзил «кинжал»?
Констэбль, выглядевший без каски совсем юным и неопытным, прочистил горло и прочел написанное безо всякого выражения и пунктуации:
— Я спокойно пересек комнату поднял ножницы нанес удар парень клюкнул и рухнул как свинья кинжал был еще в моей руке я вытер рукоятку кинул его на тело…
— Ах, — сказал инспектор, — там должно быть «хрюкнул» на второй строчке, Бэйнбридж! «Хрюкнул,
— Благодарю, сэр, — ответил констэбль и внес поправку.
— Ну-с, прекрасно, — отметил инспектор, — пока все идет как надо. Теперь, мистер Фастиен, предположим, перед вами ножницы. Не могли бы вы их взять? Пожалуйста!
Он поднял длинную круглую линейку с письменного прибора и вложил ее в руку Макса.
— А вы, мистер Кэмпион, не могли бы изобразить пострадавшего? Прошу вас! Дакр сидел на краешке стола с ювелирными изделиями, опираясь сзади руками и откинувшись корпусом. Не могли бы вы сесть так же, мистер Кэмпион?
Кэмпион послушно подошел к столу и выполнил просьбу инспектора. Тот кое-что подправил в позе Кэмпиона и нашел, что она соответствует описанию. После этого он вернулся к Максу.
— А теперь, мистер Фастиен, пожалуйста, продемонстрируйте с помощью линейки, как вы в точности нанесли удар.
— Но это же смешно! И невыполнимо! — голос Макса почти срывался на фальцет от негодования. — Я сделал признание, сам себя обвинил перед вами! Что еще вам от меня нужно?
— Всего лишь несколько деталей обычной процедуры, сэр! Мы должны восстановить все в точности. Это нас избавит от многих трудностей потом. Ну-с, подойдите к жертве точно так же, как вы это сделали в мастерской в темноте. Вы подошли к нему. Ладно, теперь, предположим, вы подняли ножницы…
Макс уставился на инспектора, глаза его метали молнии. Он весть трясся от возбуждения и безудержного гнева. На мгновение даже показалось, что если он не совладает С собой, то вполне будет способен на насилие. Однако он взял себя в руки и с великолепным пожатием плеч позволил себе изобразить свою знаменитую лукавую усмешку.
— Да ладно уж, — произнес он спокойно. — Если вам угодно играть в игры, то почему бы и нет? Так смотрите же внимательно, я покажу вам, как было совершено это Мерзкое убийство! — Он схватил линейку, поднял ее над головой и ткнул в жилет мистера Кэмпиона, вдавив ее примерно на дюйм. — Вот вы это увидели, — сказал он. — Все абсолютно просто. Прямо в сердце, между ребрами. Прекрасный удар, ей-богу! Думаю, что он доставил мне Удовольствие!
Но инспектор кивнул, отнюдь не разделяя этого восторга.
— Еще разок, пожалуйста! — потребовал он.
Макс покорился, сохраняя все то же выражение несколько презрительной любезности.
— Я поднял руку, вот так, и опустил ее на него изо всей силы…
— Почувствовали ли вы какое-либо сопротивление? — вдруг неожиданно спросил Оутс.
Макс поднял брови.
— Ах, да, это было слабое сопротивление ткани жилета и, полагаю, я коснулся кости, но все это произошло так быстро! Боюсь, что мне не хватает вашего прозаического мышления, инспектор!..
— Скорее всего, это так, мистер Фастиен, — в тоне Оутса не ощущалось ни малейшей колкости. — И что же вы сделали, почувствовав это сопротивление кости, мистер Фастиен?
— Я почувствовал, что парень упал. Потом… о, дайте вспомнить, да… потом я протер рукоятку ножниц своим платком и бросил их на тело. После этого я удалился. Что же еще мне остается вам сказать?
Оутс задумался.
— Пожалуй, ничего больше, — наконец подтвердил он. — Нет, я думаю, этого достаточно, мистер Фастиен. Присядьте, пожалуйста.
— И что же, все это было так нужно? — уже почти успокоившись, протянул Макс. — Уверяю вас, инспектор, эта процедура вымотала мне нервы, и я надеюсь, что с ней покончено?
— Мы тоже на это надеемся, мистер Фастиен, — с оттенком любезного упрека ответил Оутс. — Но это весьма
Макс сидел в кресле, неестественно выпрямившись. Он сильно побледнел и не сводил глаз с лица инспектора. Оутс оставался совершенно серьезным и слегка озабоченным.
— Вернемся к вашим показаниям, сэр. Вы говорите, что вытащили лезвие из раны, протерли его рукоятку и бросили его на тело. Я отмечаю это потому, что на самом деле оно оставалось в теле Дакра до той минуты, пока его не вытащил полицейский медик. И, кроме того, рукоятка его не была протерта. Я полагаю, что этим все сказано, но еще несколько слов о названном вами мотиве преступления. — Оутс снова помедлил и завершил: — Мы ежегодно сталкиваемся со множеством убийств, большинство из которых вполне ясно мотивировано, а у некоторых имеются весьма громкие поводы. Но убийцы-альтруисты — это большая редкость, и я вряд ли смог бы отнести вас к их разряду до тех пор, пока полицейский медик-эксперт не дал бы заключения о состоянии вашей психики. Но мне кажется разумным на данном этапе воздержаться от исследований такого рода. Тем более что смысла в них нет никакого из-за тех несовпадений, о которых я вам уже сообщил.
Макс посмотрел на него очень внимательно.
— Могу ли я сделать вывод, что вы отказываетесь принять мое признание? — ледяным тоном осведомился он.
Оутс сложил листки, заполненные констэблем, и спрятал их в свою записную книжку прежде, чем ответить. Он поднял глаза на собеседника. Во взгляде его усталых глаз не было и тени суровости.
— Да, мистер Фастиен, — подтвердил он. — Примерно так оно и есть. — Макс ничего не сказал, а инспектор, помолчав, вновь заговорил. — Послушайте меня, мистер Фастиен. Вы должны вполне уяснить себе нашу позицию. Мы стараемся докопаться до истины. И у нас нет ни малейших сомнений, что вами двигали наилучшие побуждения. Вы думали, что юной леди грозит арест и хотели отвести это от нее. Очень возможно, что вы сочли предполагаемый арест грубой ошибкой и попытались нас остановить, взяв на себя мнимую вину. Я ценю ваш порыв и считаю ваш поступок прекрасным, но вы должны признать, что в результате вы лишь отняли время у нас и у самого себя и не дали нам продвинуться дальше. О да, я еще до вашего прихода знал из показаний мисс Гарриэт Пиккеринг, что все время, пока не было света, она беседовала с вами. Так что ваша попытка была обречена на провал с самого начала. Спокойной ночи. Сожалею, что так получилось, но вы сами видите, почему это произошло.