Смерть призрака
Шрифт:
В мартовское воскресенье 1930 года пыльные окна пыльных желтоватых зданий на Сваллоу Кресент осветились, как отблеском былой славы, парадом автомобилей, останавливаемых у массивного каменного парапета канала.
Литтл Вэнис уже не выглядел просто облезлым старым домом, а наоборот, приобретал интересный богемный облик, подчеркнутый весьма своеобразным привратником в лице Фреда Рэнни, одежда которого живописно дополнялась кожаным передником и алой безрукавкой.
Фред Рэнни был еще одним из обитателей знаменитого сада Лафкадио. Спасенный еще ребенком с пораженного инфекционной лихорадкой судна, проплывавшего по каналу, он
Старый спортивный зал в глубине сада был преобразован в небольшую лабораторию, над которой находилась комната, где он обитал.
После кончины Лафкадио, пренебрегши выгодными предложениями различных фирм, производящих краски, он вместе с Лайзой остался в составе обслуги Литтл Вэнис. Его не смогло оторвать от этого дома даже участие в войне. Женское общество он находил на баржах, проплывавших по каналу, и такие мимолетные встречи вполне отвечали его натуре. Жизнь его протекала мирно, и, по-видимому, эти ежегодные церемонии доставляли ему еще большее удовольствие, чем даже самому Максу Фастиену.
Его экзотический наряд был придуман донной Беатрис, поскольку живописные лохмотья, в которые он с детства был одет в мастерской Лафкадио, вряд ли могли подойти к такому торжественному событию.
В довершение к его портрету отметим, что он был немного диковат, имел густую темную шевелюру, быстрые глаза и изъеденные кислотой руки со следами въевшихся в них красок.
Он встретил мистера Кэмпиона как старого друга.
— Сегодня у нас полно народу, сэр, — почтительно прохрипел он, — намного больше, чем в прошлом году, доложу я вам!
Кэмпион прошел через широкий холл и уже собирался выйти в садовую дверь, как кто-то тронул его за локоть у лестницы, ведущей наверх.
— Мистер Кэмпион, одну минуточку, сэр!
Это была Лайза, как всегда мрачная, в пурпурном балахоне, кое-как прилаженном к ее фигуре грубыми стежками. Он подумал, заметив блеск ее глаз из полумрака, о том, что так могла она выглядеть в то далекое утро на склоне Веккиа. Но в следующее мгновение она снова стала морщинистой старой итальянкой.
— Вы могли бы подняться и повидать мисс Линду? — Ее вопрос был как-то особенно оттенен иностранной интонацией. — С ней сейчас миссис Поттер в ее комнате. Миссис Лафкадио просила меня встретить вас, чтобы вы уговорили ее сойти вниз. Там слишком мало тех, кто должен приветствовать гостей. Донна Беатрис не может оставить свой «маленький ювелирный столик».
В последних словах Лайзы прозвучало неописуемое зрение, хотя истинное ее мнение о донне Беатрис вряд могло быть достойно выражено на бумаге. Мистер Кэмпион, чья роль «дядюшки на все случаи» нередко заставляла его выполнять довольно странные миссии, покорился и на этот раз, поспешив через шесть маршей лестницы на третий этаж, где под небольшим порталом находился вход в студию-мансарду Линды.
Комната без ковра и оконных занавесок насквозь пропахла красками, а обычные принадлежности мастерской художника безо всякого стремления к уюту или порядку были навалены на пол.
Линда Лафкадио, опершись локтями на подоконник, глядела вниз, на канал.
Миссис Поттер стояла в середине
Это была маленькая старомодно одетая женщина с коротко подстриженными серо-стальными волосами, ловкими умелыми руками и тем неуловимым оттенком практичности, который свидетельствовал о ее способности быть «мастерицей на все руки». Она могла быть помощницей художника, компаньонкой в путешествии группы студенток по Европе (потребность в которой узнавалась из «Курьера» пи «Айве»), специалистом по вышивке, знатоком переплетного дела и, как утверждали, зарабатывала на жизнь себе и мужу преподаванием художественных ремесел в модных школах и частными уроками.
Она недоуменно взглянула на мистера Кэмпиона, и он представился ей.
— Я знаю, что вы хотели бы мне сказать. Чтобы я шла вниз, — произнесла она прежде, чем он смог что-то объяснить. — Белл хочет, чтобы я тоже была там. Я позировала для этой картины, видите ли. Но мне не хочется и думать о том, сколько же лет назад это было!.. Ну ладно, я вас покину. Поговорите с Линдой. Попробуйте ее уговорить сойти вниз. В конце концов, мы же не должны упускать ни одной возможности сегодня, не так ли? Благодарю вас заранее, мистер Кэмпион!
Она энергично удалилась, произведя на Кэмпиона впечатление опытной школьной учительницы…
Линда не изменила позы, и Кэмпион огляделся, ища стул, на который можно было бы присесть. Ему пришлось убрать с единственного табурета в комнате тюбики с краской, пепельницу, бутылочку с клеем, небольшой глиняный слепок, после чего, вытерев сидение платком, он, наконец, уселся. Он просидел несколько минут довольно терпеливо, но без особой надежды на успех. Поскольку хозяйка комнаты пребывала все в той же неподвижной позе, он вынул из нагрудного кармана бумажник и достал из него газетную вырезку. Поправив очки, он начал читать вслух:
« Мертвая рука вновь заговорила.Сегодня в маленьком старом забытом уголке нашего прекрасного Лондона призрак великого художника, которого некоторые считают наиболее великим мастером нашего времени, вновь обретает форму и являет собой зеркало современной моды. Это происходит в восьмой раз согласно программе, рассчитанной на двенадцать лет. Послы, прелаты, общественные деятельницы — все будут наперебой обсуждать новую картину Джона Лафкадио, который возвращается к нам из бездны прошедших лет»…
…«Смущаетесь ли вы, встретив герцогиню? Быть может, вы расправляете плечи с ощущением собственной значимости, либо смиренно поникнете, но в каком бы кругу вы ни вращались, вы всегда должны быть готовы к встрече с такими социальными испытаниями. Так что же вы могли бы ответить, если, например, с вами заговорит особа королевского происхождения? Будете ли вы стоять, проглотив язык, или вас охватит припадок истерического смеха и вы потеряете таким образом драгоценную возможность, которой не суждено никогда более повториться?..»
— О, простите меня, — сказал мистер Кэмпион, — я, кажется, перешел не на ту колонку текста. Это какие-то разрозненные листки. Так на чем мы остановились, позвольте… Нет не то… «…В одном из отелей Стрэнда я встретил леди Гарней, рассказывающую с искренним смехом о похождениях своего супруга на Востоке»… — Фигура на подоконнике оставалась абсолютно безучастной, и Кэмпион с отвращением убрал вырезки в бумажник. — Ну, мне больше ничего не остается, как попытаться что-нибудь вам спеть…