Смерть раненого зверя с тонкой кожей
Шрифт:
– И где, насколько мне известно, как минимум, четыре входа, – добавил начальник Департамента. – Это не считая служебных и черных, плюс, я полагаю, погрузочная.
– Я повсюду расставил своих людей, – сказал Шеппард, – но им остается только держать глаза открытыми и надеяться. Я хочу сказать, что мы не можем там все контролировать. Мы не можем останавливать и расспрашивать каждого. Это отель. У граждан есть право входить и выходить. И Эббот точно так же может это сделать. А мы даже не заметим, пока не станет слишком поздно.
– Постойте, –
– Нет? – переспросил Шеппард.
– Нет.
– Вы можете это гарантировать.
– Да.
– Бред, – сказал Шеппард. – Вы ничего не можете гарантировать.
– Эббот пятнадцать лет был моим другом. Я его знаю.
– Я сомневаюсь, что кто-либо может знать, во что он превратился после двух лет в одном из адских клоповников Нжала. Думаю, он и сам этого не знает.
– Я знаю одно: Ричард никогда не делает ничего безрассудно.
– Может быть, он потерял рассудок, – Шеппард никак не хотел отказываться от этой версии.
– Он сбегает из тюрьмы, из которой невозможно сбежать, пробирается через джунгли, которые считаются непроходимыми, и доходит до побережья, не имея ни денег, ни друзей, ни помощи со стороны. Затем, предположительно, он отсиживается где-то в ожидании судна, идущего в Англию. Вероятно, пробирается на какое-нибудь грузовое судно, ходящее под нейтральным флагом, где никому нет дела до документов и бумаг вообще. В любом случае, следующее, что мы о нем знаем, – это то, что он уже у нас под носом со своей устрашающей короткой запиской о выполнении контракта.
Смит сделал паузу, посмотрел на Шеппарда.
– Похоже на то, что этот человек не в своем уме?
– Последнее – очень даже. Я все еще не понимаю, зачем ему понадобилось сообщать нам об этом.
– Если вы не видите причин, это не значит, что их нет.
– О'кей, вы его друг; для вас он нечто среднее между Капитаном Америка, и Супершпионом. А для меня он всего лишь очередной психопат-убийца. Ненормальный. Маньяк. Социопат. Уголовник.
– Вы когда-нибудь с ним работали?
– Однажды. Много лет назад. Я его почти не помню.
– Он вспомнит о вас все.
– Я польщен.
– Если это ему понадобится.
– Я думаю, хватит о характере Эббота, – сказал начальник Департамента. – Меня сейчас больше интересуют его проблемы.
Смит не был согласен. Ему казалось, что ключ был как раз в характере, но он не стал настаивать.
– Я имею в виду, конечно, его насущные проблемы, – продолжал начальник. – Деньги, еда, крыша над головой.
– Если у него достаточно первого, то он может купить все остальное.
– Тогда нужно в первую очередь проверить его банковский счет.
– Мы уже сказали банкирам, чтобы они проинформировали нас, если Эббот появится. Это обычная рутинная практика – следить за счетами всех пропавших агентов.
– Но ведь вы думали, что он мертв.
– Верно. Но мы ждали подтверждения. Если вы помните, на теле не было ничего, что могло бы наверняка подтвердить личность погибшего. Вполне вероятно, что Эббот затаился где-то, прячась от полиции Нжала. Но по прошествии времени эта вероятность начала постепенно растворяться во времени, до тех пор, разумеется, пока он не подбросил свою бумажную бомбу.
– Итак, куда одиночка может пойти за деньгами?
– Его родители умерли, – сказал Смит. – Остались две сестры, обе замужем и обе живут за границей: одна в Израиле, другая – в Канаде. Кроме них, есть еще престарелая тетка в Корнуолле и пара кузенов где-то на севере. Их адреса есть в списке, который я вам дал, но Эббот не виделся с ними много лет и практически не общался. Что касается его друзей, то большинство из них агенты, как и я.
Шеппард потер рукой лицо, сдерживая зевок.
– Таким образом, остается жена.
– Бывшая жена, – заметил Смит.
– Станет ли она ему помогать?
Смиту казалось, что станет. Но инстинкт, то ли благородства, то ли мужского протекционизма, подсказывал ему защитить ее от жестокости Шеппарда и заняться ею самому. Он медлил с ответом, тщательно выбирая слова.
– Мне кажется, что она слишком нервная и ненадежная алкоголичка, чтобы кому-то помочь. Не думаю, что Ричард стал бы так рисковать.
– Психопат намеревается убить Нжала и нагло проинформировал нас об этом. Он боится рисковать?
– Эббот не станет рисковать без особой причины.
– Может быть, это как раз и не напрасный риск. Может быть, у него вообще нет денег. Может быть, он в отчаянии. Может быть, ему больше некуда пойти.
– Может быть, может быть, – сказал Смит. – Все просто, как в школе. Может быть, если бы у моей тети были яйца, она была бы моим дядей.
– Фрэнк, – неодобрительно пробормотал начальник Департамента. Он полагал, что в Департаменте работают одни джентльмены, которые должны выражаться соответственно. Шеф был пожилым человеком, воспитанным в другое время, когда абсолютно все фразы, даже самые на первый взгляд невинные и незначительные, имели значение и могли определить всю дальнейшую жизнь.
– В любом случае, – продолжал Смит, – квартира уже взята под наблюдение.
Каким-то смутным чувством Шеппард ощущал, что напал на след. Он улыбнулся своей кривоватой улыбкой, оставшейся у него после травмы челюсти в молодости.
– Может быть, – сказал он. – В этом деле слишком много "может быть". Но миссис Эббот – это наша единственная зацепка. Может быть, мне следует побеседовать с этой дамой. Может быть, я что-нибудь и выясню. Кто знает.
Он снова улыбнулся.
– Да, может быть, что-нибудь и прояснится.