Смерть раненого зверя с тонкой кожей
Шрифт:
– Прошу прощения, мистер Смит, нет, нет и еще раз нет. Если вы хотите охранять меня, охраняйте здесь. В дорогом старом грязном Лондоне.
Этим утром Эббот тоже встал рано и первым делом убедился в том, что квартира все еще под наблюдением, хотя сменились и сами наблюдатели, и их машины (дневная смена, предположил он). Он считал, что через пару дней слежка прекратится, или, во всяком случае, будет не такой интенсивной, что позволит ему сделать свой первый шаг без значительных затруднений.
Он составил короткий список лучших отелей Лондона и нашел их телефонные
Эббот отключил голову и просто сидел, не воспринимая то, что говорилось вокруг. Эту привычку он приобрел за годы жизни в браке, и она легко вернулась к нему здесь и сейчас.
Она говорила и говорила, нервно стараясь заполнить паузы, которые ненавидела и которых попросту боялась. Ей казалось, что тишина – это черная пустота, в которой отношения погибают от нехватки слов. Конечно, она понимала, что большинство отношений, наоборот, погибают от переизбытка слов, но, подобно многим людям, не давала фактам разрушить вполне утешительную иллюзию.
Он заметил, что Джоан тщательно причесалась, накрасилась и надела облегающий халат, который подчеркивал плавные изгибы ее тела. Это была отчаянная мера – она всегда ужасно выглядела за завтраком. Ричарду неожиданно стало ее отчаянно жаль.
– Ты прекрасно выглядишь, – сказал он. – Правда.
Ошибка. Малейшее проявление жалости – страшная вещь. Поток слов прекратился. Она смотрела на него.
– Господи, если бы ты знал, как мне одиноко в этих чертовых казармах.
– Конечно, у тебя... есть друзья.
Опрометчивое замечание, но Эббот пытался отвлечь ее внимание от себя самой, что ему, разумеется, не удалось.
– Друзья? – она фальшиво рассмеялась. – Мои подруги, вернее мои бывшие подруги, все замужем и больше мне не доверяют. Да никогда и не доверяли. А сейчас они считают, что я представляю угрозу для их несчастных браков, один Бог знает, почему. Может, это викторианский пережиток, мол, разведенные – не слишком достойная компания, супругам не стоит впускать их к себе, как в Королевскую ложу на скачках в Эскоте. Остаются две старые девы, от одной из которых всегда пахнет тушеной говядиной. Мы вместе ходим в театры и на выставки, пьем чай и говорим об искусстве. Затем я возвращаюсь домой, тихонько кричу в шахту лифта или напиваюсь. Это все про женщин. Хочешь послушать про мужчин? Заметь, я не сказала друзей-мужчин, потому что с мужчинами невозможно быть друзьями, они считают, что мы не то чтобы реально существуем, понимаешь, о чем я? Вроде как временно. Да, они связываются с нами, но рассматривают нас, как нечто временное, что-то вроде досадной помехи. Может быть, они и нравы, может быть, нас нужно хранить в какой-нибудь каморке в дальнем конце сада и изредка вынимать оттуда с целью продолжения рода или получения удовольствия.
Джоан остановилась, зажгла сигарету и повертела в руках погасшую спичку.
– Прости, – сказала она, – но ты сам спросил.
Когда-то у нее был живой ум, сейчас находившийся в полнейшем смятении. Он бы хотел помочь
Она нервно переломила спичку.
– Мне нужно одеваться и идти на работу. Тебе что-нибудь нужно?
– Не могла бы ты одолжить мне немного денег?
Он почувствовал облегчение, снова вернувшись к практическим вопросам.
– Наличными у меня есть только десять фунтов.
– Сойдет для начала.
– Сколько еще тебе понадобится?
– Я не знаю точно, но фунтов двести должно хватить.
– Двести фунтов? Зачем тебе столько?
– В основном, заплатить за гостиницу.
– А ты не можешь остаться здесь?
Эббот покачал головой.
– Они могут решить снова обыскать твою квартиру. Это маловероятно, но вполне возможно.
Она выглядела разочарованной.
– Джоан, дорогая, я никогда и не планировал оставаться здесь больше, чем на день-два, – как раз достаточно, чтобы собрать кое-какую одежду и раздобыть немного денег.
Она достала из кошелька десять фунтов и протянула ему.
– Я схожу в банк в обеденный перерыв.
Затем, сделав паузу, будто бы эта мысль только что пришла ей в голову, она спросила:
– А ты не можешь пойти в свой банк?
Эббот объяснил, почему не может этого сделать, и добавил:
– Я дам тебе письмо для моего адвоката, чтобы он вернул тебе деньги. У него есть доверенность на управление счетом.
– Хорошо.
Теперь, когда женщина окончательно убедилась, что Ричард не останется, она потеряла всякий интерес к нему и его проблемам.
– Я опаздываю.
Джоан подошла к двери, затем обернулась.
– Со мной теперь легче, чем раньше.
Снова четко проявилось ее отчаяние. Но что он мог сказать? Только ложь, всегда остается только лгать. И наверное, это было самое простое, самое доброе, что он мог сказать.
– Когда я со всем разберусь, мы это обсудим.
Эббот ответил на незаданный вопрос, витавший в воздухе. В любом случае, ее помощь была необходима, а эта ложь доставляла удовольствие любой женщине. Лицо Джоан осветилось, она улыбнулась и пошла одеваться.
Что ж, была небольшая вероятность того, что она узнает правду, разве что в будущем все сложится совсем не так, как ему представляется. В будущем. А есть ли оно у него?
Глава 8
К девяти часам утра после серии звонков отчаяния и бессилия, полученных от Смита, начальник Департамента и министр уже вдвоем пытались убедить Нжала уехать из отеля.
Начальник Департамента уперто использовал те же аргументы, что и Смит, упирая на небезопасность отеля и необходимость переехать в более охраняемое место.
– И это действительно необходимо, Ваше Превосходительство. В конце концов, даже один из министров кабинета Ее Величества счел повод достаточно важным, чтобы приехать сюда со мной и...
Нжала поднял руку.
– Джентльмены, я глубоко потрясен вашим участием, – он коротко улыбнулся. – Если, конечно, все это не хитрая уловка, чтобы сбить цены на нефть.
Ответная улыбка начальника Департамента получилась слегка натянутой.
– Очень забавно, Ваше Превосходительство, крайне забавно.