Смерть Семенова
Шрифт:
Удар был сильный, да еще крученый – но Семенов каким-то образом заранее знал, что мяч по дуге понесется туда, где правая стойка встречается с перекладиной. Не просто знал, а уже летел наперерез в длинном диагональном прыжке, любуясь своим полетом, радостно удивляясь ему. Он не оставил Гостю ни единого шанса на гол. Вытянутыми руками в перчатках ловко перехватил мяч. Удачно приземлился на траву, крепко прижимая пойманный мяч к себе.
– Меняемся, – установив мяч на точку, махнул Гостю рукой в сторону вратарской. Тот остался стоять на месте. – Давай на ворота, я пробью.
– Не
– Это еще почему? – спросил Семенов, внезапно что-то понимая, но заслоняясь от этого понимания привычной пацанской бравадой. – Типа, ты умер, поэтому?
Гость не ответил, но взглядом выразительно указал на точку. Там, где Семенов установил мяч, лежала сдувшаяся бесформенная коричневая тряпка. Семенов нагнулся, в недоумении рассматривая то, что минуту назад было упруго отскакивающим от ноги кожаным шаром, и увидел несколько аккуратных сквозных отверстий.
– Можно заклеить, – предположил он неуверенно.
– Автомат АКС-74У ласково называют «Ксюхой», – сказал Гость. – Его отличают высокая проникающая способность пули, надежность и небольшие размеры. Последнее особенно важно при применении в городе.
– Гость, мне бы это и в голову не пришло, понимаешь? – пробормотал Семенов в отчаянии.
– Стрельба ведется патронами калибра 5,45 с обыкновенными или трассирующими пулями, – Гость был невозмутим. – Для поражения Живой Силы противника применяются обыкновенные пули. Оболочка и сердечник стальные, а между ними находится свинцовая рубашка.
Слово «рубашка» Гость произнес с трогательно мягкой интонацией, но смотрел при этом серьезно. Семенов мял в руках продырявленный мяч, словно кепку, опуская голову все ниже.
– При применении АКС-74У на небольшой дистанции, – хладнокровно продолжил Гость, – шансы Живой Силы на выживание минимальны. Скорость пуль при выходе из канала ствола составляет 735 метров в секунду. Большая начальная скорость обеспечивает им высокую кинетическую энергию и пробиваемость.
– Гость, откуда я мог знать? – крикнул Семенов.
– Пуля, выпущенная из АКС-74У, с вероятностью 100% пробивает стальную каску на дистанции 500 метров, – бесстрастно сообщил Гость. – Нечего и думать защититься от нее рукой или портфелем с документами. Хотя жертва все равно закрывается руками, – Гость усмехнулся и сделал ладонью жест, словно отгораживаясь от солнечных лучей. – Это инстинктивное поведение. Тут ничего не поделать. Такова наша природа, верно? – Он выжидательно уставился на Семенова.
Семенов молчал.
– Инстинкт велит заслониться и спрятаться, потому что тебе обязательно надо выжить. Только он не говорит, для чего нужно выжить, – продолжал Гость, разглядывая Семенова так, словно видел его впервые. – Но лучше об этом и не спрашивать. А то ведь как бывает? Была Живая Сила – и вся вышла через аккуратные отверстия.
Семенов поднял голову. Он стоял в пустой коробке совершенно один.
– Гость? – неуверенно позвал он. – Ты еще здесь? Ты слышишь меня? Гость?
Он по-прежнему мял в руках испорченный мяч. Ему внезапно и страстно захотелось навсегда избавиться от всего, что напоминало о Госте, вызывая приступы
Встав на колени, принялся одышливо рыть руками яму прямо в углу вратарской, чтобы похоронить в ней изрешеченный мяч и свои мучительные воспоминания. Рыл все глубже и глубже, пока яма не стала большой, черной, зияющей. Из нее веяло сумрачной прохладой. Потянулся проверить глубину – и обнаружил себя в собственной скомканной постели, с измятой подушкой, валявшейся на полу у изголовья.
Тяжело поднявшись с кровати, Семенов сунул ноги в шлепанцы и прошаркал на кухню. Налил холодной воды из-под крана, залпом выпил и застыл перед окном с пустым стаканом в руке.
В окне за его двоящимся отражением чернел ночной двор, озаряемый редкими фонарями. Шел дождь. Невидимые в темноте, дождевые струи проступали в конусах призрачного электрического света. Казалось, дождь струился прямо из уличных светильников, отчего фонарные столбы стали похожи на гигантские душевые колонки. Ему захотелось принять душ, но он ограничился тем, что крутанул кран и поплескал на лицо. Сон не шел из головы. Семенов раскрыл ноутбук, зашел на свою страничку в сети, погрузился в чтение. И чем дальше читал, тем больше мрачнел.
Страничка была как страничка. Ничего такого. Мысли по поводу увиденного, услышанного и прочитанного перемежались фотоотчетами о редеющих поездках, чередовались с афоризмами и остротами, сменялись нечастыми корпоративными новостями (он считал нужным информационно поддерживать компанию, в которой работал).
Иногда в ленте появлялись репосты статей видных трибунов оппозиции, вроде Тынянова-Вольского, на которого он однажды подписался. Периодически встречались парадоксальные высказывания, подчеркивающие неординарный взгляд Семенова на вещи. Раз в году ленту расцвечивали поздравления френдов по случаю очередного дня рождения – и даже сейчас там запоздало вспыхивали анимированные салюты, заново пенилось давно выпитое шампанское.
Сидя на полночной кухне в трусах и майке, он отматывал год за годом, читая слова, рассматривая картинки и не улавливая содержания. Семенов-Тонкий, Семенов-Ироничный, Семенов-Глубокий, Семенов-Многогранный и много других глиняных Семеновых равнодушно таращились на него. Но ведь это не я. Где здесь я? Зачем притворяюсь кем-то? Почему не могу быть собой?
Потому что я не хочу быть собой, закричал в нем кто-то новый, незнакомый. Потому что тогда меня узнают – разве ты не понял? В приступе острого стыда и отвращения ему захотелось немедленно удалить весь контент без остатка, чтобы уничтожить проступившего под ним болвана. А потом извиниться перед друзьями. Вот именно – надо разослать по френд-ленте свои извинения. Так и так, прошу прощения и закрываю свой эккаунт, потому что более не считаю нужным и возможным прятаться…