Смерть - штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск
Шрифт:
— Прости, что был резок, но связь ни к черту…
— Колонка — прежде всего, хмыкнул Олли. — Не позволяй себе тратить время на такие пустяки, как вежливость или хорошие манеры. Помни это. Ты молод, но со временем станешь, как все здесь — одним из головорезов Майка Карша, литературных подсобников, готовых на все…
— Здорово сказано, — лицо Террела оставалось абсолютно непроницаемым. — Литературные подсобники! — уважительно повторил он. — Ты мог бы еще сказать: — «С пишущими машинками наперевес…» Как тебе удается выдавать такие перлы, Олли?
— Иди ты к черту, ехидный сукин сын, — криво ухмыльнулся Олли, хилый старик с породистым лицом. — Что за звонок тебя так взбудоражил?
— Кто-то пытается продать историю с Колдуэлом. Что ты о нем думаешь, Олли? Только серьезно!
— Серьезно? Это невозможно.
— А что тут смешного?
— Он реформатор. Он бросил очень выгодную юридическую практику, чтобы бороться за пост мэра в этом захудалом городишке. И у него столько же политической смекалки, сколько у девчонки-скаута. Машина съест его и даже косточки не выплюнет. Разве это не смешно? — Уиллер усмехнулся, но глаза его остались грустными.
— А если он победит?
— Не смеши меня.
— Я был на его встречах с избирателями. Он собирает множество народа.
— Детишки из колледжей. Они не голосуют. Серьезно, Сэм, это просто не пройдет. Неужели ты думаешь, что такие типы как Айк Селлерс или мэр Тикнор позволят, чтобы кусок пирога упал в чей-то чужой карман?
— Ты циник.
— Я просто вижу то, что у меня под носом.
Террел облокотился на спинку стула и закурил. Эден Майлз и Рич Колдуэл…
Напряжение спало, первый выпуск пошел в печать. Репортеры и редакторы потянулись к туалету и охладителю воды. Только пара машинок продолжали стучать в относительной тишине. Мальчики-курьеры ходили от стола к столу, собирая заказы на кофе, бутерброды с ветчиной и яйцом, сигареты и аспирин. Всего через полчаса напряжение снова начнет расти: в отдел городских новостей начнут поступать по телефону и телетайпу заметки и фото к следующему выпуску.
Террел мирно курил, наслаждаясь спокойной минутой. Из своего угла он видел стол редактора, копировальную машину и огромный застекленный офис Майка Карша, нависавший над комнатой отдела городских новостей. Он все еще думал об Эден Майлз и Риче Колдуэле и чувствовал, что из этой истории что-то выйдет. Он и не думал анализировать свое предчувствие, а просто принимал как факт. За это говорил его репортерский опыт, знание интересов и союзов среди правящих в городе фигур. Одни замены или перегруппировки сил оставляли его равнодушным, другие инстинктивно настораживали. И вот теперь его настораживала комбинация Эден Майлз — Рич Колдуэл. Ведь Эден Майлз была подружкой Фрэнки Шанса. А Фрэнки Шанс работал на Айка Селлерса.
Террел пересек всю комнату и присел к столу редактора. Уильямс кивнул ему и спросил:
— Как дела у творческих работников?
— За неделю ничего не продал. Должно быть, творческий кризис.
За длинным прямоугольным столом сидели еще трое: Нелли, молодая девица с короткой стрижкой, Пул, первый помощник Уильямса, и Фрэнк Такерман, огромный человек благообразной внешности, который занимался радиофицированными машинами газеты. Сейчас он сидел склонившись к полицейскому радио, машинально выбирая на слух важные сведения из неразберихи донесений, приказаний и кодовых слов, захлестывающих эфир. Пожар на северо-востоке крепчал, превращаясь в серьезную проблему; пожарные вызвали скорую помощь, газовая компания — аварийную технику, чтобы ликвидировать утечку в соседнее здание. Уильямс уловил последне распоряжение и взглянул на Такермана.
— Где это?
— Угол Олни, у реки. Склад и приют на другой стороне улицы. У меня двое туда уже едут.
— Что за приют?
— Типа колонии для малолетних правонарушительниц.
Пул взглянул на Террела.
— Я читал твою статейку о митингах в округе Колдуэла. Полагаешь, толпа его понимает? Студенты колледжей, домохозяйки, как ты пишешь, «маленькие люди», — они купились на Колдуэла или вышли пошуметь и потолкаться?
— Мне они кажутся вполне разумными.
— Никто из тех, кто слушает политика, не может быть разумным, — хмыкнула Нелли.
— Не обобщай, — отмахнулся Террел, зная, что Нелли всегда резковата в суждениях.
— А ты имей мужество обобщать.
Террел повернулся к Такерману, который на миг отвлекся.
— Ты знаешь Фрэнки Шанса, да?
— Не так, чтобы очень, — Такерман пожал плечами. — Мерзкая мелкая шпана. Для Айка Селлерса готов на все. Даже застегнуть молнию, если тот устал. Но шутить с ним не советую.
— А как насчет его подружки, Эден Майлз?
— Я слышал, где-то месяц назад у них был громкий скандал. Она работала в клубе Айка «Мэншен». Полагаю, она и сейчас там работает. Но она поссорилась с Фрэнком. Девочка — пальчики оближешь. Несколько лет назад ее арестовали за езду по пешеходной части Астор Плейс. Мы поместили ее снимок, когда она едва не задавила старика Джима Корригана в двадцать шестом округе.
— Как, черт возьми, ты можешь помнить все эти подробности? — спросил Пул.
По лицу Такермана промелькнула слабая улыбка.
— Это как дышать. Иногда по ночам я лежу без сна, и в моем мозгу всплывают имена и адреса — истории двадцатилетней давности. Происшествия, пожары, перестрелки и всяческие мелочи. Дженни Эдвардс, 9 лет, 2123, Восточная семьдесят третья улица, доставлена в больницу Св. Джерома с укусами собаки. Черт, теперь у Дженни Эдвардс свои дети. Целое наследство, да? Архив местной истории.
Полицейское радио щелкнуло и выдало новый тревожный сигнал о пожаре на складе.
— Так, пора, — сказал Уильямс, взглянув на часы на стене, и повернулся к Пулу.
— Нужно будет как можно больше материла для «Постскриптума». Давайте посмотрим, сколько места мы можем оставить на первой странице. Пожар, судя по всему, большой.
— Заметку об иностранной помощи можно убрать на внутренние полосы, — подсказал Пул. — Она своей цели достигла.
— Во всяком случае, подняла кровяное давление в деловом клубе. Ладно…
Террел немного завидовал. У них все было расписано по часам. Они на лету ловили новости и компетентно подавали их на легкую потребу обществу. Террел работал с ними уже восемь лет, когда Майк Карш вызвал его и предложил взять на себя колонку Кехоу — старик ушел на пенсию выращивать цыплят. Карш сидел за столом, как всегда холеный и ухоженный, и выглядел так, словно у него в голове десяток куда более важных дел. У каждого, кто говорил с ним, возникало чувство неловкости, будто он нарушает очень плотный график.