Смерть - штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск

Фиш Роберт Ллойд

Это станет моим козырным тузом, — решил я, — если придется состязаться с другими газетчиками. И, как выяснилось, совершил ошибку.

— Итак, мистер Серджент, насколько я понимаю, вы никак не связаны ни с одним из гостей, верно?

Я кивнул.

— До вчерашнего вечера я никогда в жизни никого из них не видел.

— Ваше впечатление как непредвзятого стороннего наблюдателя может оказаться весьма полезным… если предположить, что вы говорите правду. — Детектив печально улыбнулся мне.

— Всю ответственность за лжесвидетельство я понимаю.

— Очень

рад, — кивнул блюститель закона. — Так каково же было ваше впечатление о миссис Брекстон, когда вы увидели ее впервые прошлым вечером?

— Симпатичная женщина, немного агрессивно настроенная, очень резкая.

— Было что-нибудь сказано о перенесенном ею нервном срыве?

Я кивнул.

— Да, об этом упоминали, чтобы объяснить ее поведение.

— И кто именно?

Он был явно не дурак; я начал испытывать к нему известное уважение. Нетрудно было проследить ход его мыслей; это навело меня на размышления, прежде в голову не приходившие.

— Сначала миссис Виринг, а потом Элли Клейпул, как мне кажется. Мисс Ланг тоже что-то говорила…

— До или после… смерти.

— Думаю, до. Правда, я не совсем уверен. В любом случае у меня достаточно быстро сложилось впечатление, что она в плохом психическом состоянии и нуждается в уходе. Это стало совершенно ясно ночью накануне ее гибели, когда у них с мужем произошла какая-то сцена.

Я рассказал ему о ночных криках, о том, как пришла миссис Виринг, чтобы нас успокоить. Он выслушал все это без комментариев. Не могу сказать, оказалось это для него новостью или нет. Думаю, что оказалось, так как он еще ни с кем не беседовал. Я решил, что лучше рассказать, все равно он достаточно быстро узнал бы все от других. Я уже начал в какой-то степени думать о нем, как о конкуренте. В прошлом мне пришлось, в значительной степени благодаря случайному стечению обстоятельств, раскрыть одно или два странных преступления. Этот случай также представлялся мне достаточно многообещающим: он явно ставил в тупик.

— Но ведь никто не видел, что кричала именно миссис Брекстон?

— Мы все ее слышали. Думаю, ее муж был с ней; возможно, там была и миссис Виринг, но точно не знаю. Мне показалось, она вышла из их спальни на первом этаже, когда старалась нас успокоить.

— Понимаю. А теперь расскажите мне, что произошло утром.

Я все рассказал в мельчайших деталях: как Брекстон сначала подошел к Милдред, а потом чуть было не утонул сам; как Клейпул вытащил ее на берег; как я спасал Брекстона.

Он выслушал все также без каких-то комментариев.

Я понимал: его занимает тот же вопрос, который начал занимать и меня: мог ли Брекстон затянуть свою жену под воду до того, как мы там очутились? Абсолютной уверенности у меня не было: большую часть времени вид закрывали буруны и я не мог отчетливо видеть происходящее. Однако я сильно сомневался… Главным образом из-за того, что когда я подплыл к ним, Брекстон находился в нескольких футах от своей жены, а та уже была полумертва.

С той же вероятностью вполне мог утопить ее и Клейпул, пока долго выбирался с ней на берег,

но Гривс не спросил меня об этом, а я не сказал. Его интересовало только то, что я видел своими глазами.

Тогда я тоже задал вопрос:

— А какое действие могли оказать четыре снотворных таблетки… Те, что она приняла? Могли они привести к смертельному исходу?

Он задумчиво посмотрел на меня, как бы размышляя, стоит отвечать или нет. И наконец сказал:

— Их было недостаточно для того, чтобы ее убить. Они могли вызвать слабость, помутнение сознания… могли замедлить сердцебиение.

— Ну, тогда становится понятно, почему она так странно плыла. Я даже подумал, что остальные не правы, утверждая, что она прекрасно плавает. Она почти упала лицом вниз в первую же волну прибоя, и ее движения были очень неуверенными… Даже я рискую это утверждать, хотя я и не специалист.

— Нет сомнения, что ее смерть явилась результатом слабости. У нее не хватило силы выбраться из прибоя. Вопрос заключается в том, почему, приняв эти таблетки, она пошла в воду вместо того, чтобы лечь в постель.

— Чтобы покончить с собой? — Я понимал, что в этом-то и состоит головоломка.

— И такой возможности исключить нельзя.

— Но ведь кто-то мог подсунуть ей эти таблетки, зная, что она собирается купаться.

— Такая возможность также существует, — загадочно заметил Гривс.

— Но как кто-то мог рассчитывать, что такое случится? Она не очень хорошо себя чувствовала… Могла просто посидеть на берегу на солнце. Теперь, оглядываясь назад, могу вам сказать, что очень удивился, что она вообще пошла в воду.

— Возможно, человек, который дал таблетки, знал ее лучше, чем вы. Он мог знать, что она пойдет в воду независимо от своего состояния. — Во время разговора Гривс сделал несколько пометок в блокноте.

— И человек, который знал ее лучше меня, был ее мужем.

Гривс твердо посмотрел на меня.

— Я этого не говорил.

— А кто же еще? Даже если это так, будь я Брекстоном и соберись убить жену, не стал бы делать это на глазах у всех.

— К счастью, вы не Брекстон.

Холодок в его голосе многое мне сказал. Полиция считала, что Брекстон убил жену. Не знаю почему, но даже в тот момент я не считал его виновным. Может быть, из-за того, что не любил соглашаться с очевидным, хотя, как говорил один знакомый детектив, очевидное в девяти случаях из десяти и есть верное.

Я вспомнил кое-что еще.

— Но почему тот, кто подсунул ей таблетки, не дал смертельную дозу?

— Это нам предстоит выяснить. — Гривс выглядел разумным, вежливым и уставшим от меня.

Желая привлечь его внимание, которое могло бы пригодиться в будущем, я заметил:

— Я собираюсь написать об этом в «Нью-Йорк Глоуб».

Ожидаемый эффект был достигнут. Он явно вздрогнул.

— Я считал, мистер Серджент, что вы занимаетесь связями с общественностью.

— Раньше я работал в «Глоуб». А за последние годы не раз у них печатался. Думаю, вы помните тот случай пару лет назад, когда погиб сенатор Роудс…